- Да хоть куда! И пусть только попробуют! - раздраженный правотой атлана, фыркнул его премудрие и, не раздумывая и не выбирая, подошел к грязному лысому старику, подпиравшему спиной забор. - Эй, ты!
- Эй, - равнодушным эхом отозвался тот.
- Где у вас тут можно найти старуху-шептунью?
- Нету такой, - мазнув исподлобья оценивающим взглядом, отозвался старик.
- По важному делу!
- А ты из храма, что ли?
- Сам ты - из храма! Мы - забугорские купцы! Приплыли из... из самого Забугорья! Сегодня утром! - возмущенно вскинул голову Агафон.
Анчар гыгыкнул.
- Жену насмешил, - укоризненно покачал головой узамбарец.
Возмущение и гыгыканье поменялись ролями.
- Слушай, нгози, - вспомнив соирское обращение к небогатому, но достойному человеку, проговорил атлан. - Нам нужна шептунья, чтобы навести порчу на одного человека, который нехорошо обошелся с нами в порту.
- И чё? - апатично пошевелил бровями старик.
- И мы готовы оценить помощь... если ты покажешь, где ее искать... или его... в несколько экинов.
- В сколько? - вспыхнула первая искорка интереса за весь разговор, и взгляд узамбарца с новым интересом обежал новые с иголочки наряды чужаков, кошельки у пояса и сумки в руках.
- В несколько, - твердо вмешался Агафон. - Когда проводишь.
Старик отогнал с носа муху, пожевал губами, потер кулаком скулу - и кивнул:
- Пошли.
'А я тебе что говорил!' - Мельников бросил на товарища снисходительный взгляд.
Пропетляв по переулкам, узамбарец вывел клиентов в узкий, заваленный отбросами тупик: стены покосившихся домов встречались под острым углом, перегораживая улицу. Одна из них была глухой, без окон и дверей. Вторая могла похвастать одной дверью и втрое большим количеством окошек под самой крышей.
- Здесь подождите, - бросил проводник и, не оглядываясь, нырнул в полуоткрытую дверь из темного от времени бамбука.
- Что заказывать будем? - спохватился атлан.
- Легкое расстройство здоровья, - уверенно проговорил Агафон. - На пару фирунов. До вечера.
- На две серебряных монеты? А не мало?
- Хватит. Нечего баловать всяких шарлатанов.
- А...
Дверь беззвучно приоткрылась на кожаных петлях и из проема высунулась голова их провожатого. Стрельнув глазами по сторонам и не найдя больше никого, она удовлетворенно кивнула:
- Заходите. Возьмитесь за руки - обеими руками! - скажите 'Абена абангу абени' и переступите порог одновременно обеими ногами.
- Это как? - не понял атлан.
- Перепрыгните, - терпеливо, как разговаривают с умственно отсталыми и с иностранцами, произнес старик. - Оба в раз. И не отпуская рук. Чтобы не заносить на подошвах в чистое место диких тафари.
- Домашние возмутятся? - покривил губы Агафон, но узамбарец шутки не понял или не расслышал.
- Ну что, поскакали? - не оцененный, подмигнул его премудрие атлану, взял за руки и вывел на стартовую линию порога.
Где-то в глубине дома горел чахлый огонек свечи, и кто-то приговаривал что-то сухим скрипучим речитативом.
- Абена абангу абени, - хмыкнул Анчар и прыгнул одновременно с товарищем на счет 'три' в темный проем, казавшийся после яркого солнца ослепительно-черным.
Тусклый свет перед его глазами взорвался искрами и померк.
Бумммм. Бумммм. Бумммм. Бумммм.
Каменный монстр мерно шагал по брусчатке, и эхо его шагов отражалось от стен и летало по огромному храмовому двору, именовавшемуся площадью, словно эхо исполинского часового механизма.
Бумммм. Бумммм. Бумммм. Бумммм.
Узэмик, устроившись с рупором на стене, контролировал приготовления в центре площади и одним глазом удовлетворенно косился на голема. Патрулирование не прекращалось ни днем, ни ночью: даже когда территория храма пустела с наступлением темноты и ворота закрывались, за стенами всё равно можно было слышать ритмичную поступь гранитного чудища. Шпионы Просветленной доносили, что реноме храма со дня появления голема выросло неописуемо, что выразилось в существенном притоке прихожан и, соответственно, материальных и денежных средств в виде пожертвований. Конечно, слова, использованные ими, были гораздо проще и грубее, но Узэмик в самом начале своей жреческой карьеры понял: оценка Верховными твоих усилий было прямо пропорциональна заковыристости сказанных при докладе фраз. И поэтому сейчас он стоял, наблюдая суету послушников, и подбирал выражения и обороты, способные внушить Кокодло - и Просветленной, если она вдруг окажется в кабинете Главного жреца в момент доклада - какого ценного кадра они приобрели в его лице. А может, даже намекнуть, что совершенно незаслуженно этот проницательный энергичный человек получает в неделю всего...