- Думал, это само собой разумеется, - буркнул атлан и безжизненно повис на плече товарища - как договаривались: вруном он был еще более никудышным, чем актером.
Не дожидаясь ответа, его премудрие толкнул дверь и переступил через порог. Атлан с блаженным - и только наполовину наигранным - стоном подогнул колени и сполз из объятий коллеги на пол, с досадой заметив, что промахнулся мимо ковра на какую-то пару сантиметров.
- Анчар, Анчар, только не умирай! - бросился ему на грудь сабрумай.
- Что это за... клоунада? - тихо, как кобра из засады, прошипел из-за стола старший жрец.
- На нас напали в городе, - метнув в босса отчаянный взгляд, мутный от слез[55], простонал Агафон.
- Что?! - Узэмика подбросило. - Кто осмелился?! Кто смог?! Кто смешал людей Уагаду с грязью... причем в буквальном смысле?!
- Мы не успели их разглядеть... Они подкрались незаметно. А иначе мы бы... Они бы... Все бы...
- Погоди! Что у него с волосами? - только теперь дошло до Узэмика. - Вы что, в лупанарий ходили? Или... Что вы вообще делали в городе - в таком виде? Неужели этим нельзя тихо заняться у себя в комнате, не привлекая внимания половины столицы?!
Атлан дернулся и захрипел, сжимая кулаки.
- Судороги начались! - скрипнул зубами Агафон и, тщательно избегая смотреть на жреца - от греха подальше - яростно ущипнул друга: - Надо расслабить мышцы... спокойно... спокойно... Только бы искусственное дыхание делать не пришлось!
Пациент испуганно замер.
- И ничем мы не занимались, ваша просветленность... Мы на рынок ходили, а в переулке на нас напали грабители. Нас застигли врасплох, иначе бы!.. Анчар пробовал защищаться... но вы же знаете, какой он неумелый... и неуклюжий... со своим даром...
Умирающий издал противоестественный хрип и руки его содрогнулись в странных конвульсиях - точно душили кого-то, но пинок коленом под ребра исподтишка быстро купировал приступ.
- ...заклинание дало осечку... срикошетило на волосы... а дальше... Дальше мы ничего не помним.
Словно в изнеможении, его премудрие медленно осел рядом с товарищем, опираясь о пол готовыми подломиться руками.
- Ничтожества... дешевый сброд... размазни... - белый от гнева, зарычал старший жрец сквозь сведенные зубы.
- Да... да... виноваты... - скорбно и мужественно встретил обвинения Агафон. - Но всего больнее то... что мы не сможем встать в Круг... сегодня ночью... как полноправные единицы... что будем слабым звеном... подвергнем опасности остальных...
- Тряпки! Слабаки! Убожества! Слюнтяи! - впервые осознав последствия дневных приключений парочки, взревел Узэмик.
- Да... да... ох... Все тело ломит... Голова... кружится... - сабрумай закачался, как пальма под натиском самума, но Узэмик будто не замечал:
- Сдохни, слизняк! Жив останешься - всё равно шкуру спущу! Уши отрежу и скормлю собакам! Все кости перело...
- ...о-о-ой, тошнит-тошнит-тошнит... - одна рука Агафона метнулась к желудку, вторая - ко рту, тело подалось вперед, склоняясь над роскошным шатт-аль-шейхским ковром, из глубины организма исторгся специфический звук...
- Пошли отсюда вон! Чтобы глаза мои вас больше не видели! Сегодня! - испуганно взвизгнул жрец.
- Но Круг... - невинный взор его премудрия устремился на Узэмика.
- Вон, я сказал!!! И забирай эту шушваль!!!
- Как ты думаешь, - промычал в ухо атлану его премудрие, кантуя того по ступеням вниз. - 'Вон, забирай эту шушваль, и чтоб сегодня я вас больше не видел' можно расценивать как официальное разрешение забить на Круг?
- Мне кажется, да, - из уголка рта промычал Анчар. - Мы где, кстати? Куда ты меня тащишь? Вокруг кто-нибудь есть? Может, мне уже начать поправляться?
- Рано, терпи.
- Ты мне все ноги обступал!
- А мне, думаешь, сладко такую тушу переть?
- Сам ты - туша! И если тебе тяжело, я тебя могу понести!
- С ума сошел?!
- Ну можно я хоть глаза открою? - жалобно взмолился маг.
- Ну... можно, - оглянувшись по сторонам, разрешил сабрумай. - Вроде, пусто. А то утонешь сослепу...
- Мыльня?!..
Атлан вдохнул влажный воздух, обежал взглядом сероватый мрамор бассейна и скамей, пузатые лохани из гевеи, увешанные ковшиками, полки с солями, маслами, притираниями и разноцветными кубиками мыла, стены с чистыми полотенцами и полотнищами для заворачивания - и расплылся в блаженной улыбке:
- Агафон... ты - добрый дух... Вода и мыло... Что может быть прекрасней после полудня лежания на помойке?!
Его премудрие честно задумался и ответил:
- Чего-нибудь пожрать?