И принял решение.
Оставим недобитым еще философам сомненья и рефлексию. А големы не сомневаются. Големы действуют.
Не обращая более внимания на вопиющие о пощаде вамаяссьские сервизы и эльгардский хрусталь, он двинулся на голос.
Еще минута — и жертва маленькой ночной неприятности была отыскана в дебрях корзин и коробок в бессознательном состоянии, бережно извлечена из-под ящиков с художественным атланским литьем[47], заброшена на плечо и вынесена наружу.
Оказавшись между стенами складов, голем нерешительно остановился. Куда теперь?..
— …Антил-лопу к-крокодил…
Выпить ч-чаю… п-пригласил…
Дребезжащий пьяный голос катался по улице, словно надтреснутый шар по качающейся сковородке, отражаясь от стен домишек, заборов и деревьев и волнуя собак. Обладатель вокала, мужичок лет шестидесяти, в обнимку с бутылью самогона галсами перемещался по неширокой пыльной улочке то ли в поисках дома, то ли места, где утробно поплюхивающие остатки напитка можно было бы употребить в хорошей компании. Но пока ни того, ни другого не находилось, и он упрямо брел вперед и самозабвенно горланил узамбарские частушки.
— …И родились на б-болоте…
— Где. Находится. Костолом… Костодав… Костолев… Костоправ!
— Антидилы… кроколо…
Пение оборвалось: пьянчужка снова уткнулся во что-то, не желавшее отступать с его дороги. А это означало, что как человеку негордому, отступить и обойти нежданно возникшее препятствие придется ему.
И только второй мыслью в его мозгу вспыхнула радость осуществленной мечты.
— Хо! П-приятель! Давай в-выпьем! — облапил он смутно обрисовывавшуюся впотьмах фигуру. — Я тебя н-не пущу! С-слушай… чего ты такой т-твердый? В доспехах, ч-что ли? И здоровущий… Хо! Ты солдат! В-выпьем за п-победу!
— Мне. Костоправа. Надо. Срочно, — сурово прогудел собеседник.
— Т-ты ранен? — озадачился прохожий.
— Не. Я. Человек.
— Еще один? — оживился пьяница. — На т-троих! З-за подебу!.. Подеду… Попету… Короче, в-выпьем! Домашний! Арахисовый! Н-напиток б-богов!..
— Нам. Некогда, — не уступал голем.
— Д-да что ты з-заладил!.. — сердито воскликнул прохожий. — Ч-человеку помочь ему н-некогда!..
— Помочь? Человеку?..
— К-конечно!
— Как?
— Вот с этого и н-надо было н-начинать! — торжествующе захихикал пьянчужка. — С-садись…
— Это. Поможет. Человеку? — недоверчиво уточнил Велик, опускаясь на землю.
— Еще как!!! — восторженно ухнул прохожий и сунул бутыль в направлении невидимого собутыльника. — Держи! Пей!
— Я. Могу. Пить?
— М-можешь, можешь! Зацени, п-приятель! Каков б-букет!.. У-у-у!..
Каменный Великан осторожно поднес к лицу оплетенную лозою бутылку. Букета в ней не было: не исключено, что прохожий потерял его по дороге. Значит, заценить его не представлялось возможным, и оставалось выпить то, в чем этот букет раньше находился. Хотя он никогда не думал, что может пить, тем более, жидкость, недопитую букетом… но если человек говорит… Ему ведь виднее?
Голем наклонил бутыль. Из нее хлынула, переполняя рот и обливая подбородок и шею, теплая жидкость — и вдруг закончилась. Чтобы не расстраивать больше прохожего, он на всякий случай тряхнул посудину — не осталось ли в ней чего — и удовлетворенный результатом протянул ее человеку.
— Я. Выпил, — не уверенный, что именно это он и сделал, проговорил Велик.
Пьянчужка довольно захихикал, трясущейся рукой приложил к губам горлышко, едва не выбив передние зубы… и ругнулся:
— Размакай тебя де… Раздери т-тебя м-макаки!!! Т-ты выпил в-всё?! Ну ты и!..
— Ты. Сам. Сказал. Пить! — растерянно принялся оправдываться Велик. — Ты. Не. Сказал. Сколько!
— Т-ты должен был д-догадаться!!! Г-гамадрил!..
Не обращая внимания на попытку причислить его к совершенно чуждому виду — похоже, это были общая и не поддающаяся разумному объяснению привычка всех людей — Каменный Великан заботливо спросил:
— Теперь. Я. Тебе. Помог?
— С такими п-помощничками никаких в-вредителей не надо! Т-тоже мне! М-моя армия… м-меня береж-жет!.. — оскорбленно воскликнул пьяница, швырнул опустевшую тару в темноту и, то и дело хватаясь за Велика, поднялся.
— Г-где мы?
— Слева. И. Чуть. Дальше. Склады. Кваку. Квам. Кваси. Квези. Квеку.
— А-а… Н-наконец-то… Я п-прочти… п-парчи… п-порт-чи… п-пришел…
— Куда?
— Д-домой, — хмуро буркнул пьянчужка.
— Я. Могу. Проводить, — отчего-то чувствуя себя виноватым, торопливо предложил Велик.
— Угу. П-проводи, — пробормотал человек. — От складов ч-через дорогу… в-вгубь… влупь… в-г-лубь… по улице… До д-дома… Там там-бличка… «Косто…прав»… П-посмотрю… двоего… тру… твоего… д-дру…жка.
Когда через час Велик вернулся, в раскуроченном проеме на обломках ворот сидел человек, обняв руками колени и уткнувшись в них лбом.
Если бы у голема было сердце, оно бы сейчас ёкнуло, пропустило такт и может, даже бы защемило. Но так как при проектировании Анчар отказал своему детищу в таком нервном органе, а дал лишь схем, то схемом он ситуацию и оценил.
Похоже, это был не его отец и не хозяин склада. Значит, до утра у него еще будет время обдумать, как объяснить им то, что произошло ночью, чтобы они поняли, что другого выхода у него не было. А так же изобрести способ быстро заработать столько денег, чтобы заплатить толстому узамбарцу за разнесенный склад и разбитый товар.
Хотя что-то — наверное, тот же схем — подсказывало ему, что второе еще более невозможно, чем первое.
Заслышав шаги, человек поднял голову:
— Я не вор, я… — начал было он, но разглядел приближавшегося незнакомца, и ужас отразился на его лице.
Он сделал попытку вскочить, но задел недовыброшенную кучу складского мусора и опрокинулся на спину, засыпая себя обломками корзин и ящиков.
— Я не виноват!.. — высунулась наружу голова, и руки панически взметнулись к лицу, закрывая. — Я ничего не взял!.. Это не я!..
Но голем успел узнать его даже при скудном свете месяца.
— Делмар. Мальчик. С. Ведром.
— А-а… э-э-э… а-а-а?.. — человек перестал барахтаться, настороженно вытянул шею и вытаращил глаза.
— Каменный. Великан. Голем. Мага. Анчара, — напомнил Велик.
— Белого шамана! — прорвало на этом плотину дислексии, и облегчение было почти физически ощутимо в торопливом потоке слов. — Точно! Теперь я вспомнил, где тебя видел! Вернее, я сразу вспомнил, но сначала забыл, то есть, не поверил, что правильно вспомнил, а потом разве ты был не сломанный, и разве ты умеешь говорить?
— Это. Был. Риторический. Вопрос?
— А-а-а… что?
— Я. Умею. Говорить, — решив, что проще будет ответить, чем объяснить, смирился Велик.
— А ты откуда идешь? И куда? И сторожей не видел? — окончательно позабыв бояться гранитного монстра, затараторил Делмар. — Я тут мимо проходил, гляжу — ворота выломаны, стена сворочена, везде мусор валяется, словно ураган прошел или целая армия воров — и никого! Я испугался, думал, сторожей убили, покричал — никто не отвечает…
Поставив крест на логике ловца ракушек, Велик молча стоял и слушал сбивчивое повествование.
— …а потом думаю, что если сторожа отошли ненадолго, то я тут пока покараулю за них, а если воры уже вынесли все ценное, так тем более никто не будет возражать, если я тут посижу…
И тут до голема, погруженного в свои неразрешимые проблемы, впервые дошло.
— Что. Ты. Тут. Делаешь?
— Я?.. — тихо пискнул Делмар, задумался на мгновение, что бы такого соврать, но не стал и опустил глаза. — Я… я… Я из дому сбежал.
— Выгнали? — сочувственно пророкотал Великан.
— Кто? Кого? Мен… — не понял сперва мальчишка, но потом понурился. — Нет, что ты… Денег за камидии хватило откупиться, даже осталось немного… но… сегодня вечером… или уже вчера?.. вернулся отец… и сказал, что я его опозорил, потому что заплатил его долги без его согласия… и прибил…