Атлан стиснул зубы, зажмурился, ощущая, что в его голове мозг превратился в очень большую кучу проношенных тряпочек, через которые продирались, цепляясь рубахами за больные зубы, одноглазые тетки с охапками чеснока в руках…
И отшвырнул грифель.
— Хватит!!!
— Неужто закончил? — не делая и секундной паузы при переходе, обрадованно встрепенулась Оламайд.
— Нет!!! — яростно прорычал атлан, чувствуя, что вдохновение прихватило идеи и решения и испарилось, оставив записку «Не ищи меня на этой неделе».
— Ну я не тороплюсь… — смиренно пробормотала посетительница и снова опустилась на кровать, сложив руки на коленях. — Ну так вот, про тетку я не дорассказала…
Только воспитание и соирский закон, запрещавший магам применять свое искусство против не обладающего даром населения, не дал сейчас обрушиться незапланированной молнии на голову визитерши.
— Нет, я не закончил, и я не скоро еще закончу, потому что ты мне мешаешь!!!
— Я подожду, пока ты всё закончишь, белый шаман, ты не беспокойся, — поспешила заверить его гостья.
— Года четыре? — мстительно прищурившись, вопросил Анчар.
— Чего?..
— Четыре года — не меньше, уйдет у меня на то, чтобы закончить всё! И я попросил бы тебя на это время уйти из моего дома!
Посетительница упрямо оттопырила нижнюю губу.
— Пока не вернешь Мвенаи — не уйду. Хоть десять лет просижу тут! Хоть двадцать!
— Тогда уйду я! — бледный от злости и бессилия против настырной тетки, вообразившей его филиалом то ли детективного агентства, то ли бюро находок, Анчар стукнул кулаком по столу, отправляя на пол листопад исписанных и чистых страниц, вскочил и ускоренным шагом двинулся на улицу.
Единственное, о чем он сейчас жалел больше, чем об испорченной рабочей ночи — это об отсутствующей двери, которой можно было бы хлопнуть перед носом нахалки.
— Э-э-эй! Погоди! Ты куда?! Я ж тебя жду!.. — Оламайд заполошно рванулась вослед.
— Прогуляться! — прорычал через плечо волшебник.
— Я с тобой! Я за тобой! Я от тебя…
Не дослушав, он выскочил за ворота, метнулся вправо, и почти тут же тусклый огонек домашнего светильника заслонила фигура выходящей торговки.
— …не отстану! — то ли пообещала, то ли пригрозила она, подобрала юбки и припустила за ним.
Перебирая в уме всевозможные проклятия и в первый раз в жизни сокрушаясь, что это — не его специализация, Анчар почти бежал по темным пустынным переулкам, спотыкаясь о выбоины и камни и спиной чувствуя, что клиентка не отстает ни на шаг. Оглядываясь в очередной раз, он едва не свалился в яму, выкопанную на обочине дороги, но успел в последний момент ухватиться за ствол дерева и удержаться на ногах. Ругаясь и отряхивая балахон, он на ходу потер ушибленное колено, снова прибавил шагу — и с чувством удовлетворения услышал за своей спиной вскрик, треск ломающегося деревца и звук падающего тела.
Впрочем, поторжествовать сему чувству пришлось всего секунд несколько: нечто глубоко засевшее, занудное и с крокодильей хваткой дало ему пинка и остановило хозяина на половине шага.
— Да чтоб тебя, клушу бестолковую!.. — сквозь зубы ругнулся маг, зажег светошар, повернулся и зашагал к яме.
Матрона ухватилась за протянутую руку и вылезла, охая и призывая все кары Большого Полуденного Жирафа на головы безмозглых бабуинов, выкопавших свою дурацкую яму под самыми ногами приличных людей. Волшебник погасил свет и, пользуясь замешательством преследовательницы, снова ускользнул в темноту.
Безлюдные улочки, утонувшие во мраке, рассеять который было не под силу хрупкому осколку месяца, петляли и разбегались переулками, закоулками и проулками. Атлан, уже не уверенный не только в какой стороне остался его дом, но и в каком районе города они теперь находятся, петлял вместе с ними, не переходя на бег лишь из опасения свернуть себе шею в одной из непредвиденных канав. Жена китобоя пыхтела, вздыхала, взывала то к справедливости, то к белому шаману, то к Большому Полуденному Жирафу[49], но не отставала. Там, где магический дар позволял атлану смутно видеть препятствия и обходить их хотя бы в последний момент, Оламайд с незавидной регулярностью спотыкалась, запиналась, оступалась, налетала на что-нибудь или кого-нибудь. И то и дело Анчару — истинному джентльмену даже сейчас — приходилось возвращаться, скрипя зубами, и вытягивать расстроенную торговку из кюветов или спасать от любителей легкой ночной поживы.
Запустив искрящимся шаром вслед очередной тройке несостоявшихся грабителей[50], атлан привычно протянул руку матроне, помогая подняться.
— Ты… всегда… так быстро… гуляешь?.. — жалобно пропыхтела Оламайд.
— Нет, — буркнул Анчар, могучим усилием воли проглотил «Только когда за мной увязываются всякие надоедливые курицы», и хмуро буркнул: — Иногда еще быстрее.
— С-спасибо, — шумно выдохнула торговка, отряхиваясь и спешно поправляя блузу в тусклом свечении светошара. — Что бы я без тебя делала!
Волшебник снова проглотил напрашивавшийся на язык ответ и скупо выдавил:
— Не за что.
Убедившись, что вырез теперь находился там, где предписывала консервативная узамбарская мода, а не авангардная вондерландская, она вскинула сжатый кулак в сторону проулка и погрозила:
— Так вам и надо, гиенам шелудивым! Мало еще досталось! Будете знать, как к честным женщинам приставать!
Атлан хмыкнул что-то неразборчивое, погасил свет, и хотел уже было двинуться дальше, как почувствовал, что крепкая мозолистая рука вцепилась ему в запястье — точно поставила на якорь.
— Белый шаман?.. — тихо и умоляюще, словно не гремел только что в праведном возмущении над сонными улочками, прозвучал голос Оламайд. — Не убегай, пожалуйста. Ответь мне на вопрос, очень тебя прошу.
— Где твой муж? — желчно фыркнул волшебник.
— И про Мвенаи тоже, но потом. А сначала скажи мне, потому что я не понимаю, вот честное слово, чтоб мне моей лавки больше никогда не увидеть… Ты можешь сделать свет из тьмы. Ты можешь создать огонь из воздуха. Ты можешь заставить камень ходить и даже говорить — если твои соседи не врут, хотя я бы на твоем месте следила, что и кому рассказываю, особенно Очингу Корзинщику с женой, Монифой Белобрысой — это она седину так закрашивает, а вовсе не за модой следит, молодится, курица старая, да врет она через слово, язык у нее как помело потому что, а еще старику Удо с дочкой, старой девой, у которой одна нога короче другой, а глаз косит, но она добрая, хоть и трепло изрядное, когда ананасовки переберет на праздниках, и этой глухой трещотке Номусе тоже, что слово не дослышит, так два придумает, да и…
Уловив интуитивно, что еще несколько слов — и Анчар сорвется в темноту несмотря на все колдобины и выбоины Альгены, Оламайд быстро превратила лонг-лист в шорт-лист и договорила:
— …но это ведь всё это гораздо труднее, чем просто вернуть мне мужа? Почему ты не хочешь?
Готовый к крику, обвинениям, напору и даже истерике, а получивший вместо этого коктейль из местных сплетен и комплиментов, атлан на несколько секунд растерялся. Помолчав, раздумывая, стоит ли пытаться объяснить базарной торговке систему классификации отраслей магии и врожденных способностей магов, он проговорил:
— Я не не хочу. Я не могу. Потому что для меня сделать свет из тьмы… как ты выразилась… гораздо проще, чем найти кого-то.
— Не найти, а вернуть! И… это как — проще?
— Проще, оттого что розыск пропавших, равно как и многие другие области магии — не моя специализация.
— Специи…лизация?.. — ошарашенно произнесла Оламайд. — Это… зачем? Это… причем тут специи?
Чародей нетерпеливо фыркнул и закусил губу, подыскивая подходящее сравнение.
— Ну вот возьмем, к примеру, тебя. Смогла бы ты торговать одинаково и рыбой, и книгами, и драгоценностями, и лошадьми?