— Какая?
— Почему жабы?
— Что?.. — недоуменно моргнул его премудрие. — Какие жабы? При чем тут?..
— Жабы. Книги в виде жаб. Почему, — терпеливо повторил Анчар. — Ведь для них приходится создавать специальный микроклимат, что в условиях пустыни требует большого труда. Не поддержи его — и книги погибнут, а с ними — знания веков. А ведь маги древности наверняка понимали это, и могли сотворить книги в виде ящериц, скажем, или каракуртов, или скорпионов, или змей…
— Хорошо, что тебя среди них не было, — передернуло Агафона.
— К чему я клоню, — игнорируя замечание, продолжил волшебник, — так это к тому, что жаба была бы практична при влажном климате джунглей, но не в сухом зное пустыни.
Очи Агафона расширились в неожиданном понимании:
— Ты имеешь в виду… что когда книги создавались… территория Слонового королевства была покрыта джунглями? От которых теперь осталась песчаная пустыня?
Анчар кивнул:
— Единственное объяснение, приходящее в голову.
— То есть, если они снова начнут войну сейчас, то от песчаной пустыни теперь останется пустыня стеклянная? А от людей и их поселений?.. К-кабуча… А жаба ничего про это не сказала!
— Когда ее создавали, джунгли еще были на месте, — напомнил атлан. — И не думаю, что она с момента своего создания хоть раз была снаружи. Но даже бы если на работу ей приходилось ходить каждый день пешком через пустыню, всё равно она не смогла бы сказать ничего, что ее творцом заложено не было.
Его премудрие убежденно мотнул головой:
— Непрактично. Вот если бы книги могли сами уточнять и дополнять свое содержание… Я имею в виду, исключительно по тому предмету, на который они были написаны, а это была бы не книга, а не пойми чего!..
— Вот и займись — когда с богами разберемся? — проговорил атлан.
— Я - боевой маг! — Агафон выпятил нижнюю губу с таким видом, словно Анчар предложил ему переквалифицироваться в няньки или сапожники.
— Ну значит, так и ходить им не уточненными, — усмехнулся Анчар.
— Ну и пень с ними… Новые напишем… Пером. Для тех, кому буквы не лень выучить. А интересно, сколько лет Гаде и Синю понадобилось, чтобы выжечь всё с корнем? Да-а… Отвели душу близняшки… — Агафон несколько раз прошелся из угла в угол, сосредоточенно хмуря брови, и остановился. — Погоди. Что-то нас опять унесло не в те джунгли… И вообще — не сбивай меня! Я и сам прекрасно могу… без посторонней помощи… Так. Кхм. Давай приведем всё в систему. В смысле, попробуем. Еще раз.
— Давай.
— Значит, начали, — Агафон выдохнул, сосредотачиваясь, и медленно заговорил: — Получается, что новый храм возводится для того, чтобы вызвать Синя. Когда придет Синь — вызовет Уагаду. Вопрос: знает ли Кокодло, что последует за возвращением близнецов? Если да, и продолжает строительство — то он или дурак, или идиот.
— Дурак или мерзавец, ты хотел сказать?
— Что хотел, то и сказал, — недовольный тем, что его сбили с умной мысли, буркнул его премудрие. — Если человек заставляет целое королевство поклоняться Уагаду, чтобы прикрыть свою ягодичную поляну от народного бунта или от гнева абиоя… и понимает, что чуть позже его втопчут в грязь… причем буквально… да еще и пяткой разотрут…
Атлан подумал и согласился:
— Пожалуй, ты прав. Таких мерзавцев не бывает. Но сейчас ведь он спохватился и ищет способы лишить Старуху силы — значит, не такой уж он и дурак?
— Ищет — потому что она забрала много власти над абиоем и оттесняет его, а не оттого, что совесть заела! Терять своё положение он не хочет, вот что, а на остальное ему наплевать!
— Или он не знает, что это остальное может случиться.
— Проведя столько лет в библиотеке? — скептически хмыкнул его премудрие.
— Думаешь, когда он второпях выбирал, на кого бы из небожителей можно свалить то, что не делает власть земная, его интересовали такие мелочи, как их отношения с родственниками?
Агафон задумался и неохотно признал:
— Может, ты и прав. Но как бы то ни было, на руках мы имеем скорое пришествие братца и чуть более отложенное — сестрички. То есть времени у нас больше, чем мы полагали. В лучшем случае столько, сколько потребуется на постройку еще одного храма. Ну что ж… должно же быть хоть что-то хорошее во всей этой ситуации…
— И что будем делать? — Анчар глянул на коллегу в ожидании ответа.
— А чего ты на меня-то смотришь? — кисло вопросил Агафон.
— А кто из нас двоих боевой маг? — невинно приподнял брови атлан.
— Боевой маг предлагает разнести всё в этом храме к ежиной бабушке, — огрызнулся его премудрие.
— И что ему мешает?
— Наличие нескольких сотен узамбарцев, которые окажутся под руинам, вот что! Ну и нескольких десятков магов, которые буду очень сильно возражать… если успеют… Некоторые очень серьезно воспринимают и новую работу, и обещания божественного вознаграждения и милостей после пришествия. А еще Адалет говорит, что «разнести всё» — не универсальный рецепт от всех бед, потому что на обломках всё равно придется что-то строить, и не факт, что получится лучше, чем было — при всех благих намерениях… Хотя руки иногда так и чешутся!
С улицы донесся звон колокола, громкий и пронзительный, словно кто-то колотил медным тазом по огромному надтреснутому чану, звон, заставляющий сморщиться, втянуть голову в плечи и приложить к каждому уху по подушке[31]. Так Верховный жрец призывал наемных волшебников, скромно именуемых тут послушниками и жрецами различного старшинства, на утренний ритуал Поклонения.
— Пять часов уже!.. — изумился атлан, откинул циновку, закрывающую окно, и впустил в комнату тусклый свет просыпающегося утра.
— Пора кормить Гаду, — состроил страшную рожу Агафон.
«Кормление Гады», как выразился его премудрие, происходило почти буквально. Ритуалы Поклонения и Призыва, как назывались они официально, проводились три раза в день[32] и требовали присутствия всех жрецов-магов, оставляя простых служителей культа заниматься паломниками и насущными делами храма. Тридцать магов, обряженных в белые балахоны с опущенными капюшонами, собирались в Зале Таинства — небольшом помещении за алтарем, куда вход непосвященным был запрещен, и вставали в круг. В середине размещалась Просветленная и поднимала над головой маленького черного идола, изображавшего Уагаду. Далее задача упрощалась еще больше: маги должны были сфокусироваться на кукле и повторять нараспев за Верховной жрицей бессмысленные слова, которые, как их заверили, должны были привлечь благосклонное внимание Уагаду и снискать ее расположение. Как Агафон понял в первый же раз, на самом деле из слов на древнеузамбарском складывалось заклинание, поднимающее водоворот магической энергии с центром на жрице и ее истуканчике. Часть этой энергии невольно отдавали сами маги.
— Не понимаю… столько силы… три раза каждый день… да с этим идолом можно Белый Свет наизнанку вывернуть или обратно склеить, как до Большого Эксперимента было… К чему столько? — Анчар, щурясь от солнечного света, резанувшего по глазам не хуже любого ножа, вышел из храма.
— Причем тут идол… — прошипел из уголка рта Агафон, яростно косясь по сторонам. — Ты что, не слышал?
— Что не слышал? — не понял атлан.
— Что вечером отправка груза!
— И что?
Его премудрие сдавленно зарычал:
— А то, что это наш шанс попасть на стройку!
— Как?
— После завтрака поговорим у меня.
Покончив с завтраком из трех блюд и кувшина неплохого, хоть и изрядно разбавленного вина, Агафон с отрешенным видом прошествовал к себе в апартаменты. Десять минут спустя дверь приоткрылась, впуская Анчара.
— Тебя кто-нибудь видел? — вскочил его премудрие.