— Редкий опыт, однако… — с некоторым испугом сказал майор Пико. Он никогда не взлетал на максимальной мощности, что и неудивительно. Запас взлётов-посадок B-36 определялся усталостью металла, и предел этот не выходил за двузначное число. — Итак, курс на Азоры, сэр.
«Летучая мышь» вскарабкалась до самого потолка. Шуман мысленно поблагодарил братьев Хортен за постройку самолёта, в котором пилот мог на самом деле видеть, что происходит вокруг. Для немецких истребителей это было редкостью. Самые старые модели имели широкие переплёты, за которыми почти не видно неба, последующие, с каплеобразными фонарями, страдали от множества мёртвых зон. «Летучая мышь» совсем другая — лётчик располагался впереди, почти на передней кромке крыла. И назад обзор тоже открывался превосходный, сравнимый с американскими самолётами. Он однажды сидел в отремонтированном «Локхиде» и поразился виду из-под большого фонаря, с высокого кресла. «Гота» всё же была не настолько хороша, но куда лучше старых машин. Слабым местом оставался боковой обзор, его загораживали воздухозаборники двигателей. Но вверх и вниз пилот видел всё. Это сказалось на тактике. Лётчики стали атаковать на вертикалях, падая на цели и так же стремительно уходя ввысь.
Значит, поработаем, подумал он. Налёты амеров начинались на заре, авианосцы выпускали в воздух целые тучи истребителей. Кроме знакомых противников, попадались новые. Штурмовики «МакДоннел», например. Раньше они встречались реже. Этим утром они разнесли РЛС на побережье и разбомбили несколько мостов. Некоторые пилоты докладывали о новой пташке. Упитанное одномоторное изделие, стремительное и чертовски манёвренное. Но большинство были хорошо знакомыми «Локхидами». Само их присутствие бросало вызов немецким пилотам: приходите и сражайтесь, иначе вас разобьют на базах. Поэтому и происходили такие воздушные бои. Шуман глянул вниз. Далеко под ним на хвосте у «Гудьира» висел Ta-152C, пытаясь достать его прежде, чем американский истребитель уйдёт на высоту. Пацан, управляющий 152-м, не видел пару «Локхидов», заходящих на него сзади. Через несколько секунд будет слишком поздно. Если он вильнёт вправо или влево, его перехватит что тот, что другой. Надо выровнять шансы.
Лотар отдал рули и добавил газ до максимума. Вылизанная «Летучая мышь» в пикировании могла легко разогнаться за 1000 км/ч. К сожалению, на таких скоростях органы управления каменели и самолёт втыкался в землю. Просто придерживаю скорость меньше критической, и захожу на правый «Локхид». Собью его, и ведомый может дёрнуться правее, прямо под огонь. Американец допустил ту же самую ошибку, что и сопляк в кабине Ta-152, забыл следить за хвостом. Ещё несколько секунд.
Проклятье! Его заметили. Пилот «Локхида» резко переложил вправо и газанул, оставляя след жирной копоти. Плохой манёвр. У «Локхида» отличные воздушные тормоза, выпусти их — и у тебя был бы шанс зацепить меня из крупняка. Но я манёвреннее, и ты сам подставился. Шуман нажал гашетку и почувствовал ритмичный стук пушек МК-108. В кино он увидел бы трассеры, но то в кино. Ни один вменяемый лётчик-истребитель их не использует. Ничто так легко не выдаёт атакующего, как пролетевшая огненная струя. Только идиот так сделает.
Да чтоб тебя! «Локхид» пролетел прямо сквозь зону обстрела без единой царапины. Майор выругался в адрес своего оружия. Низкая скорострельность и крутая траектория МК-108 затрудняли поражение скоростных целей. Какой придурок поставил их на истребитель? Он, как и все другие пилоты «Летучих мышей» требовал МК-103. Пусть у них скорострельность была ещё ниже, зато траектория настильная и начальная скорость высокая. Но инженеры сказали, что это невозможно. Деревянная обшивка крыла не выдержит их, изменится развесовка, а отдача просто вырвет пушки с креплений. И они продолжали летать с МК-108. Теперь Ta-152 должен сам о себе позаботиться. Шуман потянул ручку на себя. Интересно, не у него ли сегодня день рождения? Одному из пилотов исполняется семнадцать, и утром Хильда подала ему специальный завтрак. Три яйца всмятку, свежая ветчина, сосиски и всё прочее, что она смогла найти сверх обычного меню. Ходили слухи, что тем, кто доживал до двадцати одного, буфетчица устраивала нечто совершенно особенное. Правда это или нет, майор надеялся узнать через несколько месяцев.