— Двигатель у машинки работает действительно неплохо. - Возможно, в этом плане даже не потребуется больших вложений. Чего нельзя сказать о ходовой и о, что особенно странно, о кузове. - Битая? – задаю самый обычный вопрос, на который незамедлительно следует самый обычный ответ.
— Нет, конечно. Обижаешь. Да я ее обхаживал, как с жену в первую брачную ночь.
Не завидую я его жене, если ее действительно обхаживали подобным образом.
Отхожу на несколько шагов и присаживаюсь. Так переход в оттенке краски на правом заднем крыле виден наиболее отчетливо. И мне даже не нужно использовать толщинометр[1], чтобы понять: крыло явно ремонтировали.
— А ты не думаешь, что пытаться обмануть своих – большой минус в карму? – снова поднимаюсь на ноги. – Давай так: либо дальше мы разговариваем на чистоту, либо не разговариваем вовсе. Не люблю я всю эту лапшу. Давай ты ее для других оставишь. Я тебе сразу сказал, что машина мне нравится, дело только в цене. Но вот эта вся хрень мне точно не нужна.
Мужик морщится, переминается с ноги на ногу, затем, будто извиняясь, пожимает плечами и отчаянно чешет затылок.
— Извини, попутал. Но тачка реально не битая. Так, приложился немного о столб – легкая вмятина - и краску, точно шкуркой сняли. Вмятину просто выдавил – никаких проблем и следов. А перекрашивать пришлось – да.
Киваю собственным мыслям. В целом, на правду похоже. Вот как меняется человек, когда его немного припугнешь. Разумеется, он тоже вхож в тусовку любителей ночных гонок. Не очень умелый и не очень удачливый гонщик, но это и неважно. Если информация о том, что он действительно хотел поиметь своего, станет известна другим, с ним просто не станут больше иметь дел. Выгнать не выгонят, но отношение с народом он испортит всерьез и надолго – это уж наверняка.
Свою машину он успел порядком угробить всего за три года. И если за состоянием двигателя еще более или менее следил, то на все остальное явно забил большой и волосатый болт. А вот денег поначалу хотел непомерно много, будто и вправду сдувал с машины каждую пылинку, в салон садился только в тапочках, а быстрее восьмидесяти километров в час вовсе не ездил.
Ну да я не в обиде. Попытка – не пытка. Он попытался, но не вышло. Значит, придется опускать цену. Тем более деньги ему нужны срочно, насколько я знаю. Что ж, а мне как раз нужны колеса, пусть и не срочно, но раз уж так все совпало.
Мы общаемся еще минут двадцать, но это уже больше не проформы и уточнения окончательной суммы. А к вечеру, после посещения отделения ГИБДД, я становлюсь полноправным обладателем спортивной Audi RS4 с четырьмястами резвых лошадок под капотом.
Надо отдать должное ее прежнему хозяину, несмотря на наплевательское отношение к ходовой, салон машинки просто в идеальном состоянии. Ни потертостей, ни трещин, ни застарелой грязи в швах и под сидениями, ни, что очень радует, намека на запах табака.
Да, с машиной еще предстоит изрядно повозиться, но у меня есть руки, есть знания и немного свободного времени, к тому же я никуда не тороплюсь. Участвовать в гонках все равно пока не собираюсь. А вот иногда прокатиться с ветерком и в хорошей компании – почему нет?
И хорошая компания уже поджидает меня в условленном месте. И это притом, что я приехал минут на десять раньше.
Торможу возле метро – и уже вижу свою жертву. Даша стоит чуть в стороне от дверей, через которые постоянно курсирует плотный поток озабоченного после рабочего дня народа, и чуть заметно пританцовывает в такт играющей в наушниках музыке. Меня она, разумеется, не видит. На ней короткое летнее платье до середины бедер с цветочным принтом, и наброшенная на плечи кожаная куртка. На ногах – простые удобные кроссовки. Но самое главное – это распущенные длинные волосы до самых плеч. Иссиня-черные, густые, тяжелые. И никаких очков. Наверное, я бы даже мог не узнать ее. Тут и намека нет на ту строгую училку. Теперь Даша превратилась в эдакую роковую красотку… с охренительной улыбкой, которую вижу, когда девчонка, наконец, поворачивает голову в мою сторону.
— Боксер! – кричит на всю улицу и тут же закрывает руками рот, поспешно рвет из ушей провода наушников.
Быстрым шагом к ней. Даша с радостным воплем срывается с места. Подхватываю ее и прижимаю к себе так крепко, что наверняка выдавливаю из легких весь воздух. Но она лишь сильнее и отчаяннее обнимает меня руками и ногами, повисает, точно от этого зависит ее жизнь.
— Признайся, что скучал, - шепчет на ухо.