«Белые индейцы» из легенд инков назывались «рингрим», то есть «ухо». Испанские хронисты именовали их «орехонес» — «длинноухие». Быть может, «длинноухие» острова Пасхи все-таки являются этими легендарными «орехонес»?
Но, во-первых, обычай удлинять уши существует не только у «белых пришельцев», но и у чернокожих меланезийцев, и краснокожих индейцев, и желтокожих жителей Азии. Во-вторых, люди, прибывшие на остров Пасхи и имевшие обычай искусственно удлинять уши,., не назывались «длинноухими»! Их прозвали «ханау еепе»; первые исследователи переводили это, как «длинное ухо». Но крупнейший в мире специалист по языку острова Пасхи Себастьян Энглерт показал, что такой перевод — абсурден. По-рапануйски «епе» значит «ухо», а «еепе» — «дородный», «коренастый». Слово «ханау» означает «раса», «рождаться»; ни один словарь языка острова Пасхи не переводит слово «ханау», как «длинный».
Можно все-таки принять как очень рискованное предположение, что слово «ханау» означает «длинный». Но и тогда мы получим бессмыслицу. Сочетание «ханау еепе» в значении «длинное ухо» невозможно по правилам рапануйского языка, в котором прилагательное всегда стоит после существительного! А если же мы попытаемся перевести название врагов «длинноухих», именовавшихся «ханау момоко», как «короткоухие», то тогда получится совершенная чепуха. Ведь слово «момоко» означает «тонкий». И поэтому у нас получится не «короткое ухо», а «длинный тонкий»! На самом же деле «ханау момоко» переводится, как «каста тонких», «ханау еепе» — «каста дородных», а отнюдь не как «короткоухие» и «длинноухие».
Так, не выдерживая холодной струи научной критики, рассыпаются доказательства в пользу «теории Кон-Тики». «Мнение Хейердала о том, что целый народ (или его остатки) переселился из Америки в Полинезию, представляет собой совершенно необоснованную гипотезу, не подкрепленную ни одним убедительным доказательством», — таков вывод советских ученых, с которым соглашается большинство крупнейших зарубежных специалистов по Америке и Полинезии.
Храмовая фигура. Полинезия.
Кто же эти люди?
Итак, ни таинственные жители Пацифиды, ни такие же мифические «белые индейцы», ни чернокожие жители Меланезии, ни создатели культуры долины Инда не имеют отношения к острову Пасхи и его каменным гигантам.
Были и другие гипотезы, еще более фантастические и еще менее доказательные: загадочные творцы статуй и нерасшифрованных письмен выводились из Скандинавии, Германии, Кавказа, Японии, Древнего Египта, Шумера, Атлантиды и даже с других планет! Эти сенсационные гипотезы имели умозрительный характер: поверхностные аналогии, рискованное сопоставление отдельных фактов, непроверенные, сомнительные, а порой и совсем не относящиеся к делу данные — вот их научная основа.
Капитаны, посещавшие остров Пасхи в XVIII и начале XIX века, оставили краткие, а порой и фантастически противоречивые сведения (например, спутник Роггевена Беренс писал, что рапануйцы были такого высокого роста, что он и другие матросы могли свободно проходить у них между ног!). Серьезный научный интерес к загадочному острову возник лишь тогда, когда самобытная культура Рапа-Нуи была мертва. Миссионеры заботились больше о том, чтобы искоренить «следы язычества», нежели сберечь остатки этой культуры.
Американский журналист, пробывший на острове одиннадцать дней; французский адмирал; немецкий военный офицер; немецкий этнограф, проведшие на Рапа-Нуи считанные дни, — вот первые исследователи культуры острова Пасхи. Естественно, все они во время своих коротких визитов не могли узнать многое, а тем более проверить.
В 1914 году на собственной шхуне «Мана» в кругосветное путешествие отправилась англичанка Кэтрин Раутледж. Главной целью ее поездки был «Пуп земли» — остров Пасхи, где она провела около года. Каменные платформы, древние дороги, гигантские статуи были занесены на карту, измерены и описаны. Были проведены и первые беглые раскопки. На проведение более серьезных археологических работ не хватило ни времени, ни научных знаний. Раутледж собрала только то, что лежало «на поверхности» Рапа-Нуи.
Местные жители уже сами начинали забывать свои старые традиции, прежний быт, древнюю культуру. Не удивительно, что остров Пасхи показался англичанке «сочетанием мистики и неразрешенных загадок». «Вокруг острова — необъятные просторы неба и океана, царит цолный покой и тишина. Живущий здесь всегда к чему-то прислушивается, хотя и сам не знает к чему, и невольно чувствует себя в преддверии чего-то еще более великого, лежащего за пределами нашего восприятия», — писала Раутледж в своей популярной книге «Тайны острова Пасхи»[44].