– Да, – ответил Бронт. – Тупиковых ветвей!
Он встал во весь рост, дохнул так, что поднялся ветерок, – и пошел прочь. Треск ветвей сопровождал каждый его шаг. Ноо грустно посмотрел на поверженные стволы. Он не любил ломать деревья без всякой причины. Лишь потому, что те оказались на дороге. Он вообще не любил убивать кого-либо, будь это животное или растение.
– Да, – сказал Ноо, – но они видят солнце!
Глубокое молчание было ему ответом. Каждый старался представить себе это солнце, о котором ходило столько легенд, но которого никто не видел. Странник оглянулся издали:
– Они кричали, завидев меня: «Гигантопитек!»
Он сидел на обломке скалы. Полночь уже минула, черное звездное небо начало сереть. Как только исчезнут звезды, а нежные облака окрасятся в волшебный розовый цвет, он перестанет быть великаном. Вместо него в землю начнет зарываться жалкая пугливая тварь.
От жалости к самому себе у него даже дух перехватило. Ночью – гигант, днем – ничтожная тварь. А в среднем – что-то подобное существу из соседней тупиковой ветви.
Самое страшное в подобной ежеутренней метаморфозе – неизвестность. Ни у кого нет уверенности, что ночью он снова станет могучим великаном.
С дерева что-то упало. Ноо увидел, как на мягкий мох шлепнулся маленький живой комочек. Это был птенец, желтый и пушистый. Упругий мох спружинил, птенца подбросило вверх, он торопливо замахал крошечными крылышками, но тут же упал на прежнее место и, не удержавшись, ткнулся головой в траву. Шейка у него была тоненькая, вот-вот переломится под тяжестью большой головы с хищно загнутым клювом. Но пищал он жалобно и лапки у него разъезжались.
Ноо нагнулся и протянул руку. Птенец с готовностью долбанул его клювом в палец. Ноо засмеялся и взял его в ладонь. Это был еще неоперившийся орленок. Весь желтенький и пушистый. Птенец попытался обхватить коготками палец исполина, потом поднял голову, широко раскрыл рот.
– Хочешь есть? – спросил Ноо.
Птенец запищал. Шейку он вытягивал очень старательно, даже переступил с лапки на лапку, чтобы казаться выше. При этом потерял равновесие, потешно замахал крылышками и снова шлепнулся в широкую ладонь.
– Ах ты, пташик, – сказал Ноо.
Он обошел дерево. Гнездо оказалось на самой вершине дуба. В нем сидело еще два таких же птенца. Увидев Ноо, они запищали, задвигались и широко раскрыли потешные рты.
– Бедолаги, – сказал Ноо. – Ничего я вам не принес. Разве что братика.
Он усадил птенца в гнездо и погрозил пальцем. Сиди! В ответ птенец открыл рот и запищал. И вдруг все птенцы запищали особенно радостно.
Ноо оглянулся. С высоты быстро неслась большая птица. В когтях она держала небольшое лохматое животное. Козу или овцу.
Ноо поспешно отошел. Незачем пугать бедную пташку. Ишь, как волнуется за детишек!
Он услышал шорох. Между деревьями пробиралось маленькое человеческое существо.
Ноо впервые видел представителей боковой ветви своего вида. Это была измученная девушка в стареньком сарафане, волосы ее отливали красной медью, босые ноги исцарапала жесткая трава.
Ноо, который прекрасно видел в предрассветной темноте, успел внимательно рассмотреть ее лицо. Молодая, глаза широко расставлены, темные, а в них – упорство и отчаянное желание выжить, уцелеть.
Ноо шелохнул ногой. Девушка едва не уперлась в его колено, она взглянула вверх и вскрикнула, тонко и отчаянно. Ноги у нее подогнулись, и она упала в траву.
– Встань, – сказал Ноо. – Не бойся, я не трону тебя.
Девушка не шевелилась. Ноо терпеливо ждал. Наконец она робко повернула голову и коротко взглянула одним глазом сквозь растопыренные пальцы. Посмотрела и сразу же в ужасе уткнулась лицом в траву. Плечи и спина ее задрожали мелкой дрожью.
Ноо понимал ее страх. Все живое трепетало перед гигантами. Его род не знал жалости. Где появлялись гиганты, там исчезала всякая жизнь. Реки переставали течь, деревья – приносить плоды.
– Встань же, – снова сказал Ноо негромко.
Девушка еще раз взглянула на него, потом приподнялась и встала на колени. На него смотрела со страхом и отчаянием. По лицу ее текли слезы.
– Пожалей меня, могущественный, – сказала она. – Что тебе в моей маленькой жизни? Отпусти меня. Я заблудилась в лесу.
– Да не трогаю я тебя, – сказал он уже нетерпеливо и посмотрел в светлеющее небо. – Хочешь есть? Ты должна хотеть есть. Вы только и делаете, что едите.
Он легонько стукнул по росшей рядом высокой груше. Дерево вздрогнуло, на землю посыпались плоды.