В результате картина природы отныне стала господствующей в плане мировоззренческом. Природой теперь именовали все сущее, включая и человека. Постулат о материальной однородности мира, объясняемой единством лежащей в его основе субстанции, — постулат, приводивший к распространению во многих отношениях законов природы и на человека, и на общество в целом. Так, анализируя социальную систему по законам механики, надлежало прежде всего вычленить «элементы» ее и «силы». В качестве элементов принимались обособленные индивиды, а в качестве сил — вся совокупность форм волеизъявлений, именующихся «страстями». Как и в механике, эти силы действуют лишь в двух направлениях — притяжения и отталкивания. Гоббс, как известно, связал начало истории цивилизации с господством силы отталкивания («война всех против всех»), из которого должно было родиться последующее притяжение.
В результате вместе с так называемой социальной физикой восторжествовал натуралистический историзм, в свете которого событийная канва истории объяснялась так называемой природой человека, сводившейся к «игре страстей», следованию законам природы или отклонению от них, исторически («естественно») сложившимся связям или «слепой склонности» к «противоестественным» новациям. Начало секуляризации социально-исторической мысли проявлялось в форме сосредоточения внимания опытной науки на ближайших, «человеческих» причинах функционирования и движения общества, оставляя конечные («божественные») причины вере.
Наконец, отмечающийся с наступлением XVII века кризис в сфере эмоциональной, чувственной имел в пределах континента многообразные и в высшей степени противоречивые проявления. Наиболее наглядным свидетельством смены художественных вкусов явилось распространение, прежде всего в странах, захваченных контрреформацией (Италия, Испания, Франция, Фландрия, Южная Германия, Австрия, Польша), стиля барокко (однако он давал о себе знать и в странах протестантских). Как господствующая черта чувственности в нем проявлялся всплеск импульсов из мира подсознательного — иррациональных, насквозь противоречивых, бурных и несовместимых с какими-либо правилами и мерой. Стремление к единению с глубинными силами природы и преклонение перед ними, стиль, полный движения, беспорядочный, вычурный, напыщенный, и в то же время бьющий через край натурализм, выраженный через космизм форм и порывов. Новая чувственность, олицетворением которой являлся стиль барокко, нашла свое выражение в живописи и в архитектуре, в литературе и в театре. Лицезрение мощи человеческих сил и страстей — таковой оказалась психологическая потребность человека, жившего в условиях цепи бедствий — войн, голода, эпидемий, поджидавших его на каждом шагу сил разрушений, грозивших ему страданиями и гибелью.
Часть I
ПОРТРЕТ ВРЕМЕНИ
Глава I
О чем спорят историки…
Европейцев XVII века было трудно поразить сообщением, что в такой-то стране подданные подняли мятеж против «своего» законного государя. Как известно, на протяжении всего этого столетия мятежи сотрясали троны во многих европейских государствах. Столь же привычными для воображения современников являлись известия о гибели королей от рук явных или тайных убийц — участников заговора, одиночек-фанатиков или наемных, подосланных. Так, в памяти того же поколения, к которому принадлежали герои нашего повествования, еще было свежо известие об убийстве в 1610 г. на улице среди бела дня французского короля Генриха IV. Более того, начиная с середины XVI века все громче звучала проповедь так называемых монархомахов (цареборцев), поучавших своих читателей и слушателей в праве подданных не только восставать и низлагать государя, превратившегося в тирана, но и, если потребуется, «пролить его кровь».
Пример подобной проповеди мы находим в сочинении Джона Понета «Краткий трактат о политической власти», опубликованном в 1556 г., в котором автор, в прошлом епископ Уинчестерский, бежавший в правление королевы-католички Марии Тюдор (прозванной Кровавой) на континент, ссылками на Библию и античных авторов обосновывал законность тираноубийства как акта борьбы против недостойного, нарушившего «договор с народом» монарха.