В этом отношении «идеальное общество» Уинстенли прямо противоположно идеалу средневековых коммунистических сект — оно бесконечно далеко от их аскетического идеала равенства в бедности. Изобилие материальных благ, по мнению Уинстенли, гарантируется самим характером труда на общую пользу и улучшениями, привносившимися при этом во все искусства. Следует, однако, заметить, что отразившиеся в «Законе свободы» представления о характере человеческих потребностей были еще весьма неразвиты и ограниченны. Они сводятся к обеспечению человека «пищей, одеждой и жильем», после чего Уинстенли восклицает: «Чего же большего может человек желать в этой (земной) жизни!» В этом, разумеется, Уинстенли — сын своего века и в еще большей мере представитель плебеев, для которых и этот минимум был в условиях Англии тех дней недостижимой мечтой.
Если судить по «Закону свободы», три «внутренние» опасности подстерегали «Истинную Республику» Уинстенли: праздность, хищение общественной собственности и нарушение запрета товарно-денежных отношений. «Если кто-либо откажется обучаться ремеслу или участвовать во время страды (сева или жатвы) в сельскохозяйственных работах и тем не менее будет питаться и одеваться за счет труда других», то он после безрезультатных частных и публичных (перед всем народом) увещаний, наказаний кнутом передается в руки распределителя работ, определяющего его на принудительный труд сроком на один год. Если этим человеком оказывается глава семьи, то после подобных же, но безрезультатных увещаний он отстраняется от «управления семьей», превращается в принудительного слугу под началом распределителя работ до тех пор, пока он не согласится добровольно участвовать в коллективном труде.
Не менее любопытен закон против торговли: «Если кто-либо побуждает другого к купле-продаже и тот не послушается и заявит (об этом) надсмотрщику, первый теряет свободу на годичный срок», второй же заслуживает публичной похвалы перед всей общиной (конгрегацией) за верность истинной республике.
Тот же, «кто называет землю своей… должен быть посажен на стул с (соответствующей) надписью на лбу перед всей конгрегацией и затем превращается в принудительного слугу сроком на год».
«Если же кто-либо вступает в заговор с целью восстановить частную собственность, присуждается к смертной казни».
Наконец, запрещалась не только торговля, но и труд по найму. Одним словом, все гражданские акты, опосредуемые деньгами, были объявлены вне закона. Неудивительно, что и золото, и серебро лишены в «свободной Республике» Уинстенли иного употребления, чем медь, олово или железо, используемые для изготовления домашней утвари.
Утопия Уинстенли содержит подробное описание и политического строя. «Истинная Республика» основана на принципе «общего блага», так как в отличие от индепендентской Республики 1649 года гарантирует всем гражданам материальные условия свободы. В этом государстве нет места не только королям, знати, но и всем, чье благополучие основывалось на королевских законах, — лордам маноров, взимающему десятину духовенству, грабителям-юристам, вымогателям-чиновникам, торговцам и ростовщикам. Обязанности властей всех рангов — заботиться о мире и благополучии каждого гражданина, пресекать все проявления своекорыстия, проистекавшего из принципа «собственное благо — превыше всего». Благодаря этому новым содержанием наполнялось и традиционное общее право — оно по существу впервые становилось общим — равным для всех. Идеал Уинстенли — демократическая республика. Начать с того, что все магистраты — сверху донизу — выборные люди. И поскольку «стоячая вода быстро портится», их ежегодно переизбирают. Этим достигается цель магистратуры — постоянно стоять на страже интересов общего блага. Среди лишенных избирательных прав не только сторонники монархии, но и, что знаменательно для Англии тех дней, спекулянты конфискованными владениями. Среди же пригодных быть магистратами те, кто на собственном опыте испытал гнет монархического режима, кто жертвовал своим имуществом и жизнью для избавления страны от рабства, кто обладает мужеством утвердить правду, поступать справедливо и ненавидеть жадность. Если магистратами могли становиться граждане, достигшие 40-летнего возраста, то возрастной ценз для избирателей остался неуказанным.
Как уже отмечалось, патриархальные черты в организации магистратуры проявляются в том, что отец семьи рассматривается в качестве низшего ее звена. Он считается по необходимости избранным с общего согласия детей. Равным образом и приход рассматривается как «единая семья», во главе ее стоят миротворец и надсмотрщики. Первый — не столько судья, сколько посредник между тяжущимися сторонами. Надсмотрщики же регулируют производство и потребление. Все они избираются на годичный срок.