Поистине живость и образность диалога вводят нас в самую гущу того брожения умов, которое было вызвано революционным пробуждением масс. Однако Уинстенли не только раскрыл социальную функцию религии в обществе угнетения, как уже отмечалось, он выступил в «Законе свободы» как рационалист-просветитель. Проповедники «воображаемого знания» лишают людей полезных знаний, необходимых для увеличения власти человека над окружающей его природой — единственного пути к умножению земных благ. Противопоставляя систему общественно полезных знаний — знаний тайн природы слепой вере, Уинстенли вслед за Бэконом [172] защищал идею не только научного прогресса, но и связей его с более разумным общественным устройством. Только в справедливом обществе способности человека получат полный простор. Если земля будет освобождена от королевского рабства, т. е. от строя частной собственности, и каждый будет обеспечен средствами к существованию, «много тайн господа и Его чудес в природе будет открыто… Знания покроют Землю, как воды покрывают моря».
Неудивительно, что в «Истинной Республике» радикально меняется роль приходских проповедников. Из мнимых знатоков потустороннего мира они превратятся в распространителей подлинных знаний о мире подлунном. И только в этом качестве они получают свою долю общих благ наравне со всеми. Избираемые на год, приходские проповедники отправляют свои просветительские обязанности в седьмой день недели, когда собирается общая сходка прихожан. Сначала зачитывают сообщения наиболее важные о происшествиях в стране, рассылаемые еженедельно почтмейстером Республики в виде печатных изданий, затем зачитываются законы страны, знание которых должно каждого убедить в их справедливости и помочь избежать наказуемых деяний. В заключение произносятся «речи» по истории правительств и народов (чтобы все осознали благо свободы), по различным вопросам физики, астрологии, астрономии, навигации и, наконец, этики. Такого рода «речи» должны произноситься не только служителями по должности. Каждый из присутствующих, кто желает сообщить что-либо полезное о природе Неба и Земли, о травах и растениях, может выступить на очередной сходке. Благодаря этому полезные знания займут место пустой фантазии. Людям откроются тайны природы и творения, расширятся пределы их власти над ними, что является единственным путем к изобилию и счастью на Земле.
Воспитанию детей и юношества посвящена пятая глава «Закона свободы», озаглавленная «Народное обучение в школах и [обучение] ремеслам». Хотя в трактовке этих вопросов немало черт патриархальности (достаточно сказать, что отец семейства признается главным наставником ребенка не только в поведении, но и в начатках наук и ремесел), тем не менее многие черты педагогики Уинстенли прозорливо предвосхищали будущее. Образование в Республике, основанной на «Законе справедливости», — всеобщее, равное, обязательное и вместе с тем свободное в смысле выбора профессии.
Решительно отвергая схоластику современной ему школы, ее оторванность от жизни и слепое преклонение перед авторитетами, Уинстенли противопоставил ей науку, основанную на опыте. «Каждый, — писал он, — кто рассказывает о травах, растениях, существе или о природе человека, ничего не должен говорить умозрительно, а только то, что он открыл своим собственным прилежанием и наблюдением на опыте».
В опыте тружеников Уинстенли видел неиссякаемую сокровищницу полезных знаний. Недаром в земледелии, горнодобывающей промышленности, скотоводстве, лесоводстве и навигации он усматривал «пять источников, откуда все науки и искусство получают свои стимулы». Тот, кто работает в одной или во всех указанных областях, — «полезный сын человечества». «Тот же, кто только созерцает и говорит только о том, что вычитал или услышал, и не употребил свой талант в этой или иной форме физического труда с целью увеличения плодородия, свободы и мира на земле, — бесполезный сын».
172
Призыв Уинстенли к опытному познанию тайн природы — единственный путь увеличить власть человека над ней — настолько близок лейтмотиву философии Бэкона, что вопрос о том, знал ли Уинстенли работы Бэкона понаслышке или читал их сам, не может не волновать науку. К сожалению, ответ на него останется, по-видимому, навсегда только гадательным.