Наконец, заслуживает быть отмеченным, что сочинения Уинстенли, и прежде всего его «Закон свободы», не прошли бесследно для истории английской общественной мысли. С большой долей вероятности устанавливается влияние Уинстенли на так называемые кооперативные утопии Уильяма Ковелла «Декларация парламенту» (1659 г.) и Питера Корнелиуса Плокбоя «Путь, предложенный с целью сделать бедных этой нации счастливыми» (1659 г.). Имеются основания считать, что сочинения Уинстенли были известны и читались и в XVIII веке, в частности экземпляр «Закона свободы» был подарен Генри Филдингу.
Итак, среди деятелей и мыслителей Английской революции середины XVII века Уинстенли, несомненно, одна из наиболее примечательных и колоритных фигур. Вопреки зачастую вводящей в заблуждение религиозней фразеологии он изначально стремился выработать систему идеологии наиболее обездоленных народных низов своей страны и своего времени. Вершины на этом пути он достиг в «Законе свободы» — проекте социальной утопии, основанной на началах коллективизма и братского сотрудничества людей. В этом смысле Уинстенли — единственный среди радикалов эпохи революции — выступил достойным оппонентом Томасу Гоббсу. В противовес системе последнего, в которой выход из естественного состояния с его нескончаемыми войнами «всех против всех» и переход к цивилизации сопряжены с торжеством принципа неприкосновенности частной собственности, Уинстенли обосновал социальную систему, основанную на презумпции изначальной, прирожденной социетарности человека и создающую условия для ее сохранения (возрождения). Решающие из этих условий — свободный труд на свободной земле.
Заключение
Итак, перед нашим умственным взором предстали портреты трех выдающихся деятелей Английской революции середины XVII века — Оливера Кромвеля, Джона Лильберна и Джерарда Уинстенли. И хотя историческая память, отложившаяся в первоисточниках, не позволила с равной обстоятельностью высветить различные этапы их деятельности, однако во всех трех случаях годы революции оказались в центре внимания как современников, так и историков. Впрочем, эта объективная, обусловленная характером дошедшего до нас документального материала особенность повествования совпала с требованиями жанра исторического портрета. Последний в отличие от жизнеописания запечатлевает «живые черты» героя в моменты наибольшей его причастности к исторической драме своего народа, совпадения крутого излома национальной истории и звездного часа его личной судьбы. Собственно, именно в этот час и раскрывается с наибольшей полнотой характер подлинно исторической личности. Из этого следует, что портрет деятеля социальной революции определяется прежде всего его местом и ролью в ходе ее, видением ее причин и конечных целей, ставших смыслом его жизни.
Проиллюстрируем это положение на примере отобранных нами трех деятелей Английской революции с целью наглядно представить три основных типа революционности, характерные для ранних буржуазных революций XVI–XVII веков в целом. Известно, что в периоды социальных революций ход истории в громадной степени ускоряется, общественная жизнь в силу раскрытия ранее затаенных общественных противоречий становится необычайно богатой по содержанию и оригинальной событийно. Неудивительно, что в столь необычное время на сцене истории появляются лица, природные дарования которых по причине их большей или меньшей социальной приниженности в иное время ушли бы с ними в небытие, так и оставшись неведомыми не только миру, но, вероятно, и им самим.
Итак, необычному времени нужны необычные личности, и они, как будто этого только и дожидавшиеся, появляются на сцене истории. Что же касается социальных кругов, их поставляющих, то в данном случае повторилось библейское: «Но бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал бог, чтобы посрамить сильное».
Специфика ранней буржуазной революции предопределила и характерные черты деятелей этой революции: их сословную силу и слабости, соотношение утопизма и реализма в их устремлениях, иначе говоря, меру понимания смысла происходящих событий и необходимых средств для поворота их в русло, с данной точки зрения единственно ведущее к достижению преследуемой цели.
Прежде чем попытаться взглянуть через эту призму на каждого из представленных здесь деятелей революции в отдельности, следует напомнить, что при всех особенностях характера, природных способностей и склонностей, наконец, при всем различии личных судеб каждый из них удивительно рельефно отразил в своих устремлениях социальный и политический опыт того общественного слоя, который он объективно персонифицировал, вплоть до языка, на котором этот опыт выражался, не говоря уже о формах проявления этого опыта в их революционной практике. В этом свете представляется, что изложенный выше материал позволяет сделать одно предварительное наблюдение общего характера, которое может оказаться полезным при переносе внимания на черты, индивидуализирующие каждого из привлекших наше внимание деятелей в отдельности.