Заметим, что основную роль в «ревизии» так называемой вигской ортодоксии XVII века сыграл Конрад Рассел. Продолжая критику концепции «роста парламента», начатую Илтоном применительно к условиям начала XVII века, Рассел решительно отверг заключение У. Нотестейна, согласно которому парламенты Якова I и Карла I не только стремились освободиться от королевского контроля, но и домогались признания за ними права «консультировать» политику правительства, прежде чем оно приступило к проведению ее в жизнь.
Очевидно, что целью «пересмотра», начатого Илтоном и продолженного Расселом, является обоснование того, что ничто в отношениях короля и парламента вплоть до 1629 г. не свидетельствовало о вторжении в них каких-либо элементов, которые неизвестны были в правление Тюдоров, и тем самым парламентская практика первых десятилетий XVII века не может служить ни предвестием того, что произошло после созыва Долгого парламента, ни тем более объяснением причин вспыхнувшей в 1642 г. гражданской войны. И как вывод — поиск предпосылок ее в сколько-нибудь отдаленной от этих событий ретроспективе представляет собой ложный путь. Каждое событие, включая и столь экстраординарное, как гражданская война, должно объясняться только в рамках данной моментальной ситуации. Иначе говоря, перед нами вывод, возвращающий нас к практике прагматической историографии, т. е. к истории чисто событийной, абсолютно чуждой идее истории как разноуровневого процесса и тем более идее объективной исторической закономерности.
В конечном счете «ревизионисты» достигли того, к чему стремились: они решительно принизили политическую роль палаты общин в правление Якова I и в первые годы правления Карла I и в такой же степени возвысили роль палаты лордов во внутренней и внешней политике этого периода.
Наряду с концепцией «роста парламента» пересмотру в английской историографии последних лет подверглась и концепция «роста пуританизма». В пуританизме историки-«ревизионисты» уже не видят идеологии политической оппозиции режиму абсолютизма первых Стюартов. Для них предпочтительно прервать в этом вопросе линию связи между первой четвертью XVII века и событиями 40-х годов.
По их утверждению, преобладающее большинство тех, кого приверженцы концепции «роста пуританизма» причисляли к «пуританам», являлись, попросту говоря, добрыми англиканами. По крайней мере до 1625 г. они в такой степени еще оставались в рамках общего протестантского консенсуса, что принимали и епископальное устройство церкви. И хотя в правление Якова I существовало незначительное меньшинство, которое более непримиримо относилось к отступлениям, даже в мелочах, от идеала «первозданной» церкви, однако эти трения не вызывали еще сколько-нибудь массового сепаратизма от церкви англиканской. С этих позиций и известная конференция по церковным делам в Гемптон-Корте, созванная Яковом I, больше не рассматривается как прелюдия все обострявшейся религиозной контроверзы. Наоборот, подчеркивается царившая при Якове I довольно широкая терпимость в рамках протестантизма.
Значительную роль в происходящей в современной англоязычной историографии «ревизии» «вигско-марксистского» истолкования причин, характера и течения революции середины XVII века играет направление так называемой провинциальной истории, начало которому положил профессор А. Ивритт. Исходная установка этого направления гласит: политика, творившаяся в Вестминстере (т. е. в стенах парламента), не может служить указанием на расстановку сил в стране в целом, поскольку эта политика имела мало общего с характером реакции на нее в графствах и городских корпорациях. Характерно, что именно историки этого направления, поставив в центр своего внимания «реакцию» провинции (графств) на действия и запросы «центрального правительства», пришли к заключению о необходимости «уравновесить» в изучении хода революции линию «радикализма» линией консерватизма, в частности в последние годы внимание переносится на факты распространения роялизма и лоялизма в провинциальном обществе.
Охарактеризованное выше «ревизионистское» течение в современной английской историографии подверглось критике со стороны известного американского историка Д. Хекстера, кстати не приемлющего вигских построений истории XVII века и — в еще большей мере — марксистской ее интерпретации. По его словам, работы Рассела и его последователей рассматривали политику только как борьбу за власть — кто ее захватил, кто ее потерял, кто ее достиг, но затем потерпел неудачу. Хекстер решительно подчеркнул революционный характер событий 40-х годов. Гражданская война была революционной по ее основной цели со стороны парламента, и следует отойти по крайней мере на одно поколение назад для того, чтобы увидеть ее истоки.