Такая же картина мобильности в среде джентри открылась в Линкольншире. Из 763 семей джентри, учтенных здесь в 1600 г., 278 потеряли свое место в этой среде к 1642 г. (35 продали свои владения). В то же время 210 фамилий были вновь включены в разряд сословия джентри. И снова многие из них являлись богатыми бюргерами или преуспевавшими йоменами. «Диффузия» между этими классами была более чем интенсивной. Смешанные браки здесь не выглядели чем-то экстравагантным, тем более в семьях джентри, в которых сословное происхождение еще не забывалось. Хорошо известна процветавшая в Англии первых Стюартов практика отправки младших сыновей джентри в учение к членам торговых корпораций, с тем чтобы по завершении семилетнего ученичества они превратились в равноправных членов этих корпораций. Так, например, из 125 учеников, состоявших у членов компании купцов-авантюристов в Ньюкасле (между 1625–1635 гг.), 42 были сыновьями йоменов, 40 — сыновьями джентльменов. Из 8 тысяч учеников, состоявших в лондонских компаниях (между 1570–1641 гг.), 12,6 % были сыновьями рыцарей, сквайров, джентльменов. В наиболее богатых из этих компаний, деятельность которых ограничивалась торговыми операциями, удельный вес учеников из «благородных» семей колебался между 1/4 и 1/3 от общего их числа [27].
Нет нужды входить здесь в освещение проблемы, оставшейся нерешенной и в итоге той знаменитой дискуссии, которая известна под названием «рост джентри»: приходил ли этот слой знати в изучаемый период в упадок или, наоборот, материально преуспел и находился на подъеме? К сожалению, сколько-нибудь однозначных свидетельств в пользу того или другого ответа на данный вопрос сохранившиеся источники не позволяют дать. Для преследуемой нами цели достаточно отметить несомненный рост совокупного богатства джентри. Так, составляя ничтожную долю населения страны — около 2 % (вместе со своими семьями), джентльмены контролировали львиную долю национального дохода: в середине XVII века они владели 50 % культивируемой площади (другими 15 % этой площади владели пэры).
В итоге мы можем полностью оценить заключение К. Маркса о роли нового дворянства в революции XVII века: «…загадка консервативного характера английской революции объясняется длительным союзом между буржуазией и большей частью крупных землевладельцев, союзом, составляющим существенное отличие английской революции от французской… Этот связанный с буржуазией класс крупных землевладельцев… находился, в отличие от французского феодального землевладения 1789 г., не в противоречии, а, наоборот, в полном согласии с условиями существования буржуазии».
Социальная структура городского населения изучена крайне недостаточно. Основная линия водораздела здесь проходит между полноправными членами корпораций — фрименами — и просто домовладельцами, ниже которых стояли только живущие в чужих домах. В последнем случае речь шла главным образом о подмастерьях, учениках и слугах. Поскольку специфика корпораций в английских городах заключалась в том, что в одной и той же корпорации состояли и производители данного товара, и торговцы им, постольку соответствующая статистика крайне затруднена, если вообще возможна. Так, архивы города Вустера позволяют только утверждать, что между 1600–1649 гг. здесь существовало 100 различных «занятий». О том же, как население города распределялось между ними, остается только гадать.
Что же касается социальной структуры сельского населения, то за вычетом джентльменов на вершине социальной иерархии здесь находились так называемые йомены. Как обозначение рода занятий, йомены являлись земледельцами, однако не все земледельцы заслуживали статуса йоменов. Йомены в глазах современников составляли имущественную верхушку деревни. Это были «крепкие» сельские хозяева, держатели преимущественно фригольда (хотя немало случаев, когда йоменами именовались зажиточные копигольдеры и арендаторы); фригольдерский доход в 40 шилл. в год был для них не верхней, а нижней границей. Однако в среде йоменов в свою очередь различали высшие и низшие слои. Первые олицетворяли сельскую олигархию, заправлявшую всеми делами в приходе и общине. По оценке исследовательницы Кемпбелл, этот разряд йоменов по уровню доходов был гораздо ближе к джентри, чем к земледельцам в собственном смысле слова. Их годовой доход достигал 100–200 ф. ст. Так, доход йомена Роберта Лодера (Бэркшир) в 1613 г. за вычетом расходов на пропитание семьи и слуг составлял 185 ф. 15 шилл. Даже йомены, принадлежавшие к низшему слою, получали в среднем годовой доход в 40–50 ф. ст.
27
Разумеется, джентри и в имущественном отношении, и формально юридически подразделялось на крупное — верхний слой (баронеты и рыцари), средний слой (эсквайры), низший слой («приходские» джентри — «просто джентльмены»). О количественном соотношении этих разрядов могут дать представление следующие данные (в канун гражданской войны 1641 г.): по Йоркширу насчитывалось 30 баронетов, 70 рыцарей, 256 сквайров, 323 «просто джентльмена»; по Ланкаширу — 7 баронетов, 6 рыцарей, 140 сквайров и 641 «просто джентльмен». Попытка выразить на владельческом языке эти градации привела — на материале Йоркшира — к следующему: низшие джентри владели 50–100 акрами земли, или имели годовой доход в 200 ф. ст.; средние джентри — 1–5 тыс. акров земли; высшие джентри — 5–20 тыс. акров земли. Если же попытаться перевести язык землевладения на язык годового дохода, то 679 представителей джентри Йоркшира в 1642 г. подразделялись следующим образом: 362 (или 53,3 %) получали годовой доход ниже 250 ф. ст.; 244 (или 35,9 %) имели доход 250–999 ф. ст. и 73 (или 10,8 %) — доход, превышавший 1000 ф. ст.