1) уничтожение власти короля и палаты лордов;
2) верховенство власти общин;
3) ответственность этой палаты перед своими избирателями — народом Англии;
4) ежегодные выборы в парламент;
5) неограниченная свобода совести;
6) конституционные гарантии против злоупотребления государственной властью путем фиксирования «прирожденных» прав граждан, которые неотчуждаемы и абсолютны. «Мы ваши принципалы, — провозглашали авторы петиции, обращаясь к палате общин, — вы — наши уполномоченные». Этим провозглашалась доктрина, согласно которой суверенитет принадлежит народу, являющемуся источником всякой законной власти в ней. Власть, которой пользуется парламент, не только временно «делегирована» ему, но и строго ограничена рамками прирожденных прав граждан, являющихся неотчуждаемыми и неподвластными ему. «Свободнорожденные» — таков круг людей, которых левеллеры наделяли этими неотъемлемыми правами. Тем самым отрицались не только феодальные привилегии «по рождению», но и пресвитерианское понимание «народа». Один из руководителей левеллеров, Р. Овертон, бросил призыв: «Да не будет величайший в стране более почитаем, чем дворники, сапожники, лудильщики и трубочисты — все они являются свободнорожденными» [72].
Мы не можем здесь входить в подробности конфликта между армией и парламентом, возникшего весной 1647 г. на почве стремления последнего избавиться от ее угрозы своему полновластию, распустив большую ее часть по домам, а меньшую направив в Ирландию на подавление восстания. Заметим только, что в ходе этого конфликта в армии возникло своего рода «двоевластие»: избранных рядовыми и младшими чинами уполномоченных, так называемых агитаторов, с одной стороны, и офицерской верхушки во главе с Кромвелем — с другой. Созданный по инициативе последнего так называемый Армейский совет (включавший «агитаторов» и офицеров) с целью свести на нет влияние в армии первых стал на время и политическим противовесом пресвитерианскому большинству в парламенте и вместе с тем орудием «умерить» радикальные стремления в рядах армии [73]. С этой же целью 28 октября 1647 г. и был созван Совет армии в Пэтни. К этому времени были разработаны две программы будущего политического устройства страны, противостоящие, хотя и в различной степени, замыслам пресвитериан, «шелковых индепендентов» («Главы предложений») и левеллеров («Дело армии»), легшие в основу так называемого «Народного соглашения».
Принципиальное различие между ними заключалось в том, что первые не мыслили себе политического строя страны без короля и палаты лордов. И в этом отношении устремления офицерской верхушки мало чем отличались от планов пресвитериан. Сохранение основ традиционной конституции предусматривалось и в вопросе об избирательном праве. Помимо некоторого перераспределения парламентских мандатов пропорционально населению графств и корпоративных городов вся избирательная система оставалась прежней.
В отличие от «Глав предложений» левеллерское «Народное соглашение» являлось в тех условиях программой намного более демократического политического устройства страны, поскольку в число «свободнорожденных» был включен обширный слой мелких самодеятельных тружеников города и деревни. В противовес монархизму «шелковых индепендентов», не говоря уже о пресвитерианах, левеллеры на конференции в Пэтни отстаивали по существу республиканский строй с однопалатным парламентом в качестве верховного органа власти при наличии законодательно фиксируемых «неотчуждаемых» прав граждан в качестве гарантии от произвола власти, делегированной парламенту.
Важно отметить, что отдельные ораторы от имени левеллеров отстаивали принцип всеобщего избирательного права для мужчин. Так, полковник Рейнсборо, во всяком случае на заседаниях Совета армии в Пэтни, отстаивал именно этот принцип: «И беднейший человек в Англии должен прожить жизнь так же, как и самый состоятельный, и поэтому… каждый человек, который должен подчиняться правительству, должен прежде по собственному согласию поставить себя под власть этого правительства». Такой же точки зрения придерживался и левеллер Петти [74]. Если даже учесть, что более умеренные идеологи левеллеров, Лильберн и Уайльдман, придерживались более узкого толкования понятия «свободнорожденный», то и в этом случае проведение в жизнь «Народного соглашения» означало бы удвоение числа лиц, обладавших избирательным правом, в сравнении с существовавшим.
72
После публикации исследования К. Макферсона «Политическая теория собственнического индивидуализма» («The Political Theory of Possessive Individualism») (1982 г.) в историографии развернулась дискуссия по вопросу о границах круга людей, которые, по мнению левеллеров, должны были быть признаны правомочными участвовать в парламентских выборах. Думается, что следует согласиться с теми ее участниками, которые полагают, что левеллеры склонялись, не без колебаний, к тому, чтобы из этого круга мужчин (о женщинах вообще речи не было) исключить тех, кто потеряли состояние «свободнорожденных», либо по бедности, либо как находящиеся в услужении за плату и живущие под крышей своего «благодетеля».
73
Возникновение в армии демократической организации в лице «агитаторов» вдохновило народные низы Лондона в графствах на серию петиций с требованиями уничтожить десятину, файны копигольдеров и ограды, возведенные на общинных землях, что, по мнению современника событий Клемента Уокера, означало требование разрушить монархию, ибо «не может какой-либо государь быть королем только нищих лудильщиков и сапожников».
74
В центре историографических трудностей, связанных с вопросом о трактовке левеллерами термина «свободнорожденный», стоит, несомненно, неясность социального положения лиц, которых называли «слугами», а именно: призывали ли они включать в их число всех получавших заработную плату, т. е. наемных рабочих, или только «слуг» в собственном смысле слова, т. е. находившихся в услужении у другого лица. Представляется, что из возможных толкований ближе к истине второе.