Как показали последующие события, само согласие «шелковых индепендентов» на обсуждение «Народного соглашения» на заседании Армейского совета — программы, встретившей широкую поддержку среди рядовых армии, — было бы всего лишь тактической уловкой, к которой прибегли с целью предотвратить опасность отказа армии в повиновении.
На этом этапе революции левеллеры выступили глашатаями республиканизма, основанного на принципах народовластия (пусть и в ограниченном условиями времени понимании его), и тем самым указали путь к углублению демократического содержания революции. Эта историческая роль левеллеров подтверждена была второй гражданской войной, вспыхнувшей весной 1648 г. Если заговору против революции (в нем участвовали король, бежавший из плена на остров Уайт, и шотландцы), поддержанному роялистскими мятежами в самой Англии, удалось нанести быстрое и сокрушительное поражение, то только благодаря левоблокистской тактике «шелковых индепендентов», вступивших в вынужденный союз с левеллерами в целях борьбы против общего врага.
Победа армии парламента во второй гражданской войне сделала неизбежными не только чистку парламента, продолжавшего за спиной армии торг с королем, от наиболее враждебных армии пресвитериан (так называемая Прайдова чистка), но и организацию суда и казни Карла I Стюарта. Его вероломство в сочетании с реставрационными замыслами пресвитериан требовало решительных действий. И снова в этот критический момент революции только поддержка левеллеров (в обмен на обещание положить «Народное соглашение» в основу нового государства) обеспечила «шелковым индепендентам» победу.
Казнь Карла I, уничтожение палаты лордов и установление в Англии республики [75] — последние вынужденные шаги «шелковых индепендентов», сделанные под прямым давлением народных низов, чаяния которых были широко представлены в армии, а также в движении гражданских левеллеров в Лондоне и во многих графствах. На этом революционность буржуазно-дворянского блока, осуществлявшего гегемонию в революции, была полностью исчерпана. Уступив давлению снизу в условиях, когда вероломство Карла I и его «несговорчивость» исключили возможность возвращения его на трон, «гранды», захватившие в свои руки политическую инициативу, сделали все, чтобы эта республика на деле скорее являлась «монархией без короля», нежели даже отдаленно напоминала бы государственное устройство, представленное в «Народном соглашении». В самом деле, от того, что «охвостье» [76] Долгого парламента присвоило себе законодательную власть, а образованному из его же среды Государственному совету была передана власть исполнительная, ничего по сути не менялось ни в социальной политике, ни в отправлении правосудия, ни, наконец, в избирательной системе, посредством которой должен был быть избран новый парламент. Переданный в парламент «отредактированный» офицерами вариант «Народного соглашения» был положен под сукно и полностью забыт. Левеллеры не без основания обвиняли офицерскую верхушку в «сознательном обмане», в том, что, «украв» у них идею республики, они сделали все, чтобы она служила прикрытием тирании олигархии. Однако в самой возможности подобной «подмены» обнаружились не только изворотливость и вероломство «шелковых индепендентов», но и организационная слабость, политическая незрелость и ограниченность программы левеллеров.
В самом деле, поскольку последняя оставляла нетронутой систему лендлордизма, она не могла привести к массовому движению на почве аграрного вопроса. В этом заключалась основная слабость движения левеллеров. В то же время сама кличка «уравнители», не без умысла данная этой партии ее врагами, настораживала и отталкивала от них средние слои города. В результате, когда в мае 1649 г. против индепендентской республики восстали несколько армейских частей, за ними не последовало открытого выступления ни в деревне, ни в городах. Неудивительно, что солдатское восстание было сравнительно легко подавлено Кромвелем [77].
75
Характерно, что слово «республика» так и не было употреблено в соответствующем акте. Вместо него фигурировал термин «commonwealth», т. е. государство общего блага.
76
Так называли оставшуюся после прайдовой чистки часть членов парламента, продолжавших заседать в палате общин.
77
Помимо светских форм более или менее организованно выраженное недовольство народных низов режимом индепендентской республики достаточно широко проявлялось и в религиозной форме — в радикальных сектах. Среди них широкое распространение приобрела секта рантеров — последователей доктрины о всеобщем спасении уверовавших в Христа. Следствием этой доктрины было убеждение в том, что удостоившийся божьей благодати не может сотворить греха, следовательно, неподсуден в своих поступках человеческому суду. Нет сомнения, что в этом открытом отрицании рантерами «человеческих законов» выливался протест народных низов против социальной несправедливости этих законов и властей, стоящих на их страже. Действительно, угроза, исходившая от рантеров, заключалась не в их «распущенности», как уверяли их гонители, а в проповеди общности имущества. Так, проповедник Эбиезер Копп писал: «Истинная общность веры среди людей заключается в общности всех вещей, не называя то, чем кто-либо владеет, своей собственностью».