В самый канун революции – в январе 1848 г. – был подготовлен к изданию крупный труд по истории русской кампании, автором которого был Франц Рëдер, в 1812 г. офицер 1-го батальона лейб-гвардии армии Гессена, а к концу жизни – полковник Генерального штаба гессенской армии, многие годы собиравший материалы о событиях Русского похода. Отвергая «французские романы» Сегюра, он привлек «пригодные труды» Шамбрэ, Гурго, Бутурлина, Пеле, но главное – использовал некоторые рукописные материалы, подготовленные для военного руководства германских государств, и свой дневник, который он методически вел, несмотря ни на что[159]. К сожалению, Франц Рëдер не успел издать свой труд, и это пришлось делать его сыну Карлу Давиду Августу Рëдеру (1806–1879), известному профессору права в Гейдельберге, ученику К.Х.Ф. Краузе, масону, преподававшему странную смесь идей Фихте, Шеллинга и собственных фантазий. Карл Рëдер вскоре стал членом Франкфуртского парламента и, наряду с учеными занятиями, многие годы участвовал в политической жизни.
Книга Рëдера была выдержана в строгом, беспристрастном стиле, затрагивая главным образом военную сторону событий и одновременно уклоняясь от каких-либо значительных выводов и обобщений. Численность противоборствующих армий ко времени генерального сражения автор определял по Шамбрэ и Бутурлину: 134 тыс. по ведомостям и 120 тыс. реально к 7 сентября у Наполеона и 131 тыс. – у русских, включая новобранцев и ополченцев[160]. Подготовка к сражению и его ход были воспроизведены весьма убедительно. Автор показал перипетии боя за Багратионовы «флеши», когда сил Даву оказалось недостаточно для их захвата и пришлось бросить корпуса Нея и Жюно, вследствие чего солдаты дивизии Ледрю вошли в южный люнет вперемежку с 57-м линейным 1-го корпуса. Рëдер отметил противоречивость в указаниях на то, когда же окончательно были взяты «флеши»: если французские источники говорили о 8 утра, то в «вюртембергском отчете» значилось 11 утра![161] Автор отметил разночтения источников и в отношении поведения Наполеона во время рейда русской кавалерии (в описании которого он использовал книгу Клаузевица), указывая, что только Пеле говорил, будто Наполеон покинул ставку и поехал к северному флангу. Наконец, предлагая картину взятия «большого редута», Рëдер обратил внимание на вариации в описании этого события, ставя под сомнение французскую версию. При этом он использовал бумаги И. Минквица, бывшего первым лейтенантом саксонского «полка Цастрова» и адъютантом Тильмана[162]. Наполеон, как следовало из текста книги, встретил на Бородинском поле ожесточенное сопротивление, что и вызвало многочисленные сбои в реализации первоначального замысла. Задачи разгрома русских ему достичь не удалось. О потерях сторон в сражении Рëдер писал уклончиво, предпочитая просто перечислять противоречащие друг другу данные Ларрея, Бутурлина, 18-го бюллетеня и пр. Все же он полагал, что в плен попало до 1 тыс. русских солдат и 21 орудие, бывшее в укреплениях. Русские взяли одну полевую пушку[163].
Революция 1848–1849 гг. не принесла Германии единства на принципах либерализма, но ускорила консолидацию земель вокруг прусской монархии. Легенда о решающей роли немецких князей и королей (особенно прусских Гогенцоллернов) в освободительной борьбе 1813–1815 гг., восхищение стойкостью и героизмом немецкого солдата стали главными темами всех немецких изданий 1850-х гг., посвященных наполеоновской эпохе[164].
Особенно хорошо была встречена немецким читателем в 1850-е гг. книга майора в отставке доктора Генриха фон Байцке[165], вскоре вышедшая и вторым изданием, переработанным с учетом книги Бернгарди и, частично, Рот фон Шрекенштайна. Байцке воспользовался многими общеизвестными источниками – работами Пеле, Гурго, Лоссберга, Клаузевица, Бутурлина, Вольцогена, Е. Вюртембергского. Но, пытаясь сохранить объективность, он все же не смог избежать тенденциозности в изложении темы Бородина, иногда прибегая к весьма легковесным материалам, скажем к работе Вентурини. Помимо этого, стремясь к взвешенному изложению событий, Байцке, по сути, подменил научный анализ простым перечислением точек зрения различных авторов. Остались невыясненными и такие ключевые вопросы, как место Бородинского сражения в планах Наполеона и Кутузова, а также его последствия. Сам ход сражения Байцке излагал в целом убедительно (хотя и допуская некоторые явные неточности), пытаясь уделять основное внимание достойной храбрости немцев с той и с другой стороны. У читателя невольно возникал вопрос: почему немцы были разделены и почему они должны были биться друг с другом ради чужих интересов? Потери сторон Байцке определял в 58 тыс. убитыми и ранеными со стороны русской армии и в 34–35 тыс. со стороны французской. Количество русских пленных он полагал не более чем в 1 тыс. человек, а число захваченных орудий – в 13[166]. Сражение было совершенно проиграно армией Кутузова, и все попытки русских представить Бородино как победу Байцке считал просто смешными. Освобождение Германии и всей Европы автор (как, впрочем, и большинство других немецких авторов) связывал не с войной 1812 г., а с более поздними событиями, особенно с Ватерлоо, когда «доблесть пруссаков и их знаменитого предводителя» сорвала все планы Наполеона.
159
Большая часть записей дневника была опубликована в ХХ в. потомком Франца Рëдера Еленой Рëдер:
160
164
См., например:
165