Сразу вслед за книгой Михайловского-Данилевского была опубликована работа Ф. Н. Глинки «Очерки Бородинского сражения»[344]. Хотя концептуально «Очерки…» Глинки, казалось бы, противостояли самодержавно-псевдопатриотической традиции, но применительно к изображению событий Бородина объективность не стоило переоценивать. В «Очерках…» Глинка хотя и широко использовал сведения, почерпнутые из французских публикаций, но, будучи участником Бородина, так интерпретировал их в духе народной героики, что они только оттеняли величие подвига русской армии. В год юбилейных торжеств не только Михайловский-Данилевский, утративший идеалы молодости, но и Ф. Н. Глинка, сохранивший демократические убеждения, были уже склонны воспринимать Бородино скорее как миф, как «героическую сказку». Это опиралось на то всеобщее ощущение торжества духа русских войск, ощущение победы, которые испытала русская армия к концу сражения[345]. Официозная лжепатриотическая традиция и традиция «рейхенбахского кружка», сохранив различия в оценках роли самодержавия и народа, оказались практически единодушны в трактовке событий и последствий Бородина, в характеристике действий Наполеона и его армии в генеральном сражении. Нередко утверждения Глинки казались еще более «патриотичными», чем Михайловского-Данилевского: французские потери Глинка оценивал в 75 тыс., а русские примерно в 46 тыс., количество атак на Багратионовы «флеши» доводил не менее чем до восьми и т. д. Несмотря на отсутствие поддержки официальных властей, «Очерки…» Глинки, подобно «Описанию…» Михайловского-Данилевского, получили большой общественный резонанс.
В течение 40-х – первой половины 50-х гг. XIX в. в России не вышло ни одной заметной работы по истории 1812 г. Общественный интерес к героической эпопее стал пробуждаться только к середине 50-х в связи с обострением Восточного вопроса и началом Крымской войны. Обращение к эпопее 1812 г. было теперь тем более естественным, что в качестве одного из главных противников России вновь выступила Франция во главе с племянником великого императора Наполеоном III. Ассоциации с 12-м годом у разных идейно-политических групп русского общества оказались свои. В отличие от официозно-националистических кругов, которые рассчитывали «закидать шапками» своих противников, либеральные и демократические круги, несмотря на уязвленное патриотическое чувство, надеялись на падение в результате войны правящего режима.
345
Справедливости ради следует отметить, что Глинка все же написал: «Великий вопрос: “Кто победил?” остался неразрешенным».