Тем не менее Лютер не до конца разочаровался в учении католицизма. Но сравнивая святые истины с папским учением и постановлениями, он приходил в изумление. "Я читаю, - писал он, - папские указы и... не знаю - папа это и есть сам антихрист или он его апостол, настолько Христос обезображен и распят в его деяниях". Все же Лютер в это время по-прежнему был приверженцем римской церкви и не думал, что когда-либо отделится от нее.
Сочинения Лютера и его учение распространились среди всех христианских народов. Его идеи пустили ростки в Швейцарии и Голландии. Его сочинения проложили себе дорогу во Францию и Испанию. В Англии его учение было воспринято как слово жизни. Истина проникла также в Бельгию и Италию. Тысячи людей, стряхнув с себя смертельное оцепенение, пробудились к радостям и надеждам светлой жизни в вере.
Нападки Лютера вызывали все большее негодование Рима, и некоторые яростные католики, даже ученые из католических университетов заявляли, что тот, кто убьет этого мятежного монаха, не совершит греха. Однажды к реформатору подошел незнакомец со спрятанным в кармане пистолетом и спросил его, почему он ходит один? "Моя жизнь в руках Господа, - ответил Лютер. - Он - моя Сила и мой Щит, что же тогда может сделать мне человек?" Услышав такие слова, незнакомец побледнел и поспешно удалился, словно увидев небесного ангела.
Рим делал все возможное, чтобы уничтожить Лютера, но его защищал Господь. Учение Лютера проповедовалось повсюду - "в хижинах и монастырях,... в дворянских замках, в университетах, в королевских дворцах" и везде находились благородные мужи, которые поддерживали его идеи.
Познакомившись с трудами Гуса, Лютер выяснил, что богемский реформатор признавал великую истину оправдания верой, которую он сам так долго искал и теперь проповедовал. "Мы все, - говорил Лютер, - Павел, Августин и я были гуситами, не подозревая об этом". "Бог действительно будет судить мир, продолжал он, - потому что истина проповедана ему еще 100 лет назад, но мир предпочел сжечь ее".
В своем воззвании к императору и князьям Германии Лютер, призывая к реформации христианства, писал относительно папы: "Страшно и горько видеть, как считающий себя наместником Христа живет в роскоши, с которой не может сравниться даже император. Разве это похоже на Иисуса или же скромного Петра? Говорят, что папа - властелин мира! Но Христос, наместником Которого он себя именует, сказал: "Мое царство не от мира сего". Могут ли владения наместника превосходить собой владения Главы его?"
Об университетах он писал следующее: "Я очень боюсь, что высшие учебные заведения сделаются вратами ада, если в них не будет прилежно изучаться Священное Писание, а юношество не будет руководствоваться им. Я никому не советую определять своего ребенка туда, где Священное Писание не занимает главного места. Любое учебное заведение, в котором не изучается со вниманием Слово Божье, будет развращать нравы молодежи".
Это обращение с молниеносной быстротой распространилось по всей Германии и произвело в народе сильное волнение. Все были возбуждены, протестующий народ начал собираться под знамя Реформации. Противники Лютера, пылая от ярости, заставили папу предпринять решительные меры. Было решено немедленно предать его учение проклятию. Реформатору и его приверженцам дали 60 дней для размышления, оговорив, что, если по истечении этого срока они не отрекутся от своих идей, их ждет отлучение от церкви.
Это был грозный и решающий момент для Реформации. На протяжении целых столетий приговор Рима об отлучении от церкви внушал страх самым могущественным монархам; он обрекал великие империи на бедствия и запустение. На тех, кто подвергался этому проклятию, смотрели с ужасом и страхом; они неизменно теряли своих прежних друзей; с ними обращались, как с изгоями, которых нужно уничтожить. Лютер знал об ужасной буре, которая готова была разразиться над ним, но оставался тверд, уповая на помощь и защиту Христа. С верой и мужеством мученика он писал: "Я не знаю, что произойдет, и не хочу знать... Куда ни обрушится удар, я буду спокоен... Если даже листья не осыпаются без воли Отца, то тем более мы можем быть уверены в Его заботе о нас. Не тяжело умереть за Слово, потому что Слово, ставшее Плотью, умерло Само. Если мы умрем с Ним, то и оживем с Ним, и если мы испытаем все то, что Он испытал раньше нас, то будем там, где и Он, навеки, навсегда".
Когда папская булла дошла до Лютера, он сказал: "Я презираю и отвергаю ее как безбожную и несправедливую.... Ибо она осуждает Самого Христа... Я радуюсь тому, что могу немного пострадать за этот один из самых светлых идеалов. Я даже чувствую себя свободнее, ибо теперь убедился, что папа - это антихрист и его престол - это престол самого дьявола".
Декрет Рима не остался без последствий. Тюрьма, пытки и меч были достаточно сильными средствами к тому, чтобы заставить человека повиноваться. Слабые и суеверные испытывали страх перед указом папы, и в то время как Лютер пользовался всеобщим сочувствием, многие уже пришли к тому выводу, что жизнь слишком дорога, чтобы отдать ее за дело Реформации. Все, казалось, говорило о том, что работе реформатора наступал конец.
Но Лютера по-прежнему не покидало бесстрашие. Рим предал его анафеме, и все ожидали, что он будет вынужден отречься или погибнет. Но Лютер с невероятной силой обрушил на Рим ответные обвинения и публично заявил о своем окончательном отречении от церкви. В присутствии многих студентов, ученых, жителей города он сжег папскую буллу с ее каноническими законами, постановлениями и специальными правилами, поддерживающими авторитет папской власти. "Мои враги сжигали мои книги, - сказал он, - извращая истину в сознании простых людей и губя их души, а теперь, в ответ на все это, я сжигаю их книги. Теперь начнется по-настоящему серьезная борьба. До сих пор я только слегка тревожил папу. Я начал ото дело во имя Бога, и оно будет окончено без меня, но Его могуществом".