Наша страна в XX в. пережила такие гуманитарные катастрофы, описать которые историки не смогут еще много десятилетий: нужна тщательная и сложная работа с разными источниками.
Возможно, вам стало страшно после знакомства с некоторыми из них.
Однако осознать весь ужас эпидемии сыпняка именно сейчас крайне важно, не только за тем, что необходимо сказать за все те миллионы людей, кто погиб безвестно, был брошен в братскую могилу, — но и потому, что нам надо помнить, как важно беречь свободную душу, свободу творчества, свободу самовыражения, ни при каких обстоятельствах не допускать покушения на нее государства, потому что даже некоторые черты авторитаризма или диктатуры могут обернуться очередной трагедией. Государство существует для людей, а не наоборот. Государство в кризисные моменты должно позаботиться о людях, иначе это не государство, а преступники у власти. Даже если в современном мире риск тоталитаризма кажется небольшим, его все же нельзя принять, так как рискуем мы слишком дорогим. Именно русские люди должны это помнить: мы слишком дорого заплатили за это. Эпоха сыпняка показала, что большевики могли создавать новое общество только ценой огромных человеческих потерь, а это аморально для любой власти и не может быть оправдано.
Вместе с тем в эпоху сыпняка мы видим и примеры повседневного героизма людей: врачей, которые сутками заботились о сыпнотифозных, не имея зачастую не только медикаментов, но и просто воды и еды, эпидотряды — железных людей, которые не страшились ничего. Нельзя забывать и помощь других государств, проявивших истинный гуманизм, суть которого была лишь в одном: плевать на идеи, просто не дайте русским умереть от голода! Очень многие люди проявили настоящее христианское терпение: не падали духом, не отчаивались, старались даже в беде помогать друг другу, отдавать последнее и не терять надежду на то, что все изменится. Н. И. Вавилов, Л. А. Зильбер, Н. В. Соловьев, Ф. Нансен показали нам, что такое мужество и человечность.
Когда сыпной тиф перестал угрожать русским людям? Эпидемия пошла на спад в 1923 г., но отдельные случаи были довольно частыми до конца 1920-х гг. Согласно статистике, если в 1952 г. от тифа умирало 1,5 % больных, а в 1953 г. из всех заболевших не умер ни один, то в прежние времена, даже до революции, в 1902 г. каждый пятый, попавший в сыпнотифозную палату, умирал[557]. Со временем удалось выстроить медицинскую систему, которая могла контролировать развитие эпидемических заболеваний в масштабах всей страны. Эта система в течение нескольких десятилетий обеспечивала бесплатную врачебную помощь всем советским людям и даже неоднократно выдерживала испытания военными кампаниями. Значимость врача как ключевого в государстве специалиста также не подлежала сомнению: оборотной ее стороной стало печально известное «дело врачей». И тем не менее современная постсоветская система медицины — эта система, которая создавалась в эпоху эпидемии сыпного тифа.
Воспоминания о сыпняке, как призрак, долго витали в русской культуре XX в. На наш взгляд, и стихотворение «Ложь войны», написанное Михаилом Зеленковичем в 1941 или 1942 г., в большей степени можно отнести к Гражданской войне в России:
Отголосок эпохи эпидемии сыпняка можно также видеть, например, в радиокомпозиции спектакля Ленинградского академического Большого драматического театра им. М. Горького, поставленного по пьесе К. Симонова «Чужая тень». Сюжет его основан на том, что в Бактериологическом институте, возглавляемом талантливым ученым Сергеем Александровичем Трубниковым, ведется работа над созданием нового лечебного препарата для борьбы с такими болезнями, как сыпной тиф, туляремия, чума. Когда остается провести последние испытания, в этом мире науки возникает «чужая тень». Она предстает в образе некоего профессора Окунева, человека, фактически чуждого науке, карьериста, который всю жизнь стремился строить свое благополучие на достижениях других людей, прикидываясь их бескорыстным другом: Окунев сделался американским шпионом и получил задание — выманить у своего старого друга профессора Трубникова секрет приготовления нового препарата, созданного в институте. За сюжетом пьесы, в котором поставлено множество морально-нравственных вопросов, страх эпидемии.