Особенностью «эпохи эпидемий» в Саратове было то, что в Саратовскую губернию уже в 1915 г. перевезли огромную партию военнопленных и эвакуированных, а потому эпидемическое состояние города вызывает тревогу властей уже тогда, в годы Первой мировой войны. За 10 месяцев Первой мировой войны в Саратовскую губернию пришло 145 поездов с 58 965 ранеными. Тысячи раненых солдат и офицеров лечились в Царицынских госпиталях. Накануне войны в Царицыне насчитывалось 10 ведомственных больниц, 3 городские амбулатории, 3 частные больницы. В уезде работало 10 сельских врачебных участков и 4 фельдшерских пункта[429]. Достаточно ли было этого? Беженцев становится со временем слишком много. К началу октября 1915 г. в Саратовской губернии насчитывалось 101 920 беженцев[430]. Автор «Истории Саратовского края» Л. В. Мякшева говорит, что беженцы, находясь в подавленном настроении, отказывались посещать бани, при этом не имея сменной одежду и обуви. Именно это и привело к началу эпидемии сыпного тифа. Зараза стала быстро набирать обороты.
Конечно, были попытки взять ситуацию под контроль.
В сентябре 1914 г. в России был учрежден Комитет великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий, в Саратове открылось отделение этого, как его называли сокращенно, Татьянинского комитета[431]. Татьянинский комитет даже в 1915 г. не вполне справлялся с оказанием временной помощи людям, пострадавшим от войны. 5 августа 1915 г. было создано Особое совещание по устройству беженцев Российской империи под предводительством министра внутренних дел. В состав совещания вошли представители власти, Татьянинского комитета, благотворительных, добровольных и национальных обществ[432]. Тогда же, в августе 1915 г., в Саратове был образован городской комитет попечения о беженцах. В его состав, кроме представителей органов самоуправления и Татьянинского комитета, вошли представители Союза городов, Земского союза, местных отделов Литовского общества помощи пострадавшим от войны, Латышского комитета помощи жертвам войны, Польского комитета помощи беженцам, отделения Центрального еврейского комитета помощи жертвам войны и др. В ноябре 1915 г. вся Российская империя была разделена на 12 регионов по устройству беженцев внутри страны. Саратовская и Астраханская губернии составили одиннадцатый регион, уполномоченным в котором был назначен П. Е. Дворницкий. Позднее место Астраханской губернии заняла Уральская область, а функции уполномоченного больше сводились к заведованию движением беженцев. В декабре 1915 г. было создано Саратовское губернское совещание по устройству беженцев во главе с губернатором. В тыловых губерниях Европейской части России было зарегистрировано 2 613 927 человек, или 67,9 % всех беженцев. Более всего их было в Екатеринославской, Московской и Самарской губерниях[433].
Беженцы
В Саратовскую губернию первые партии беженцев прибыли 10 июля 1915 г., к концу сентября на саратовской земле их было уже 55 тысяч. Местные газеты отмечали, что «за последние дни через Саратов проходят до 3 тысяч беженцев. Вокзалы переполнены. Людей девать некуда»[434]. В начале ноября число беженцев в Саратовской губернии достигло 101 920 человек (из них в городах — 25 085, в уездах — 76 835), к концу 1915 г. их стало 113 667 человек, что в два раза превысило запланированную к приему цифру (60 тысяч). Это же количество было зафиксировано в мае 1916 г., а к концу 1916 г. в Саратовской губернии было размещено до 142 064 человек, бежавших от ужасов войны[435].
Голод также был фактором усиления эпидемии, но чуть позже, в первые советские годы. Часть населения Саратовской губернии, предвидя надвигающийся голод, пыталась запастись продовольствием. Однако непрерывная продразверстка сводила эти усилия на нет. Необеспеченные хлебом, сельчане питались в основном домашним скотом, поедали птицу, кошек, собак, домашних и полевых грызунов и т. п. Запасались суррогаты: дубовые листья, кора, древесные опилки, желуди, мякина, зелена, солома, кожа, глина и даже кости. Все, что можно было привести в состояние порошка, употреблялось в пищу. Однако уже к февралю 1922 г. в Саратовской губернии во многих волостях были съедены все суррогаты. Люди были доведены до крайности. В Вольском, Новоузенском, Хвалынском, Камышинском уездах Саратовской губернии и даже в самом городе Саратове наблюдались случаи поедания трупов. Масштабы голода были слишком велики, а собранные суррогаты — низкопитательными, поэтому все эти меры мало помогали в преодолении голода[436].
429
431
Россия и Первая мировая война: Материалы международного научного коллоквиума. СПб., 1999. С. 130.
432
433
436