Если бы де Блан предприняла попытки его поцеловать, он бы огорчился. Их союз был больше, чем просто симпатия двух молодых людей, их тандем был важнее глупых гормональных скачков, импульсивной и стремительной страсти.
Это она так считала… Она ни разу не спрашивала его напрямую, и если бы спросила, удивилась бы, что это вовсе не так.
Если бы она могла повернуть время вспять, она бы не упустила возможности. Дерзость признания была бы всего лишь одним из немногих безрассудных поступков, которые они совершали вдвоем.
Тайно проникнуть в библиотеку ночью, в закрытую секцию – захватывающее приключение! Виктор и де Блан преувеличивали степень серьезности, крадучись, словно воры, пробираясь по коридорам и галереям, пролезая в витражное окно, спрыгивая с подоконника.
В кромешной темноте книжные полки, выхваченные из полумрака лучом фонарика, выглядели не так, как при свете дня. В секретности не было нужды, но студентам так понравилось играть в шпионов, что они вошли в роль и не желали выходить из нее.
– Что вы думаете по этому поводу, коллега, – смешным голосом кривлялась де Блан, изображая педантичного профессора Стенвика, держа перед собой старинный манускрипт. – Рунические войны, страшные сказки о конце мира и падении в Бездну.
– Полнейший вздор, коллега, – отвечал Виктор, не менее комично, и Алекс уже давилась смехом, подсвечивая фонариком их крохотный уголок комфорта в огромном темном библиотечном зале. – Предрассудки скудного ума.
Возвращались они в том же приподнятом настроении, прячась от коменданта в нишах между колоннами галерей, хихикая не переставая. Была уже глубокая ночь, сон и явь давно перемешались в их головах, и все казалось причудливым и несерьезным.
Виктор расслабился окончательно, на мгновение он даже потерял контроль.
В очередной раз шарахнувшись в тень, услышав шаги смотрителя, уже на подходе к третьему этажу общежития, молодые люди замерли, прижавшись друг другу.
Улыбка исчезла с его лица, ее близость ощутилась с неведомой интенсивностью, будто чувства выкрутили на максимум, все рычаги посрывало. Ему даже не нужно было двигаться, чтобы ее поцеловать, они были одного роста, одинаковой комплекции…
За секунду до неслучившегося поцелуя Виктор пришел в себя. Что за наваждение! Смущенно отворачиваясь, он уткнулся носом в ее сладко пахнущие волосы, уже выбившиеся из прически.
Он не провожал ее до двери комнаты, они обычно расходились по обе стороны от лестницы общежития, каждый в свою половину. Впоследствии, все эти годы, он корил себя, что не сделал этого…
Именно той ночью он проснулся от жуткого предчувствия, а затем прозвучал взрыв. Если бы он мог повернуть время вспять, он бы поступил иначе, он бы переступил через свои страхи, ибо в итоге он потерял больше, чем оставил при себе.
– Когда хочешь изменить мир, не спрашивай разрешения, – однажды сказала ему Алекс, когда они наблюдали за звездами, сидя на парапете балкона.
Он следовал ее совету. Всегда.
И именно так он поддержал Джейса, когда тот однажды отчаялся, потеряв надежду на воплощение своей мечты, Хекстека.
========== 18 ==========
Де Блан не могла уснуть. Этот звук преследовал ее постоянно, он был повсюду, пронизывал холодные камни стен Академии, живую материю, резонировал навязчивой мелодией. Если бы она сошла с ума, было бы проще.
Но звук был реален. Она смогла его зафиксировать, она даже могла его воспроизвести…
Алекс не говорила Виктору о сигналах-шумах, не показывала свои наработки… Она хотела удивить студенческого друга после, когда придет время, когда она поймет природу этого явления и докажет его существование.
В ту ночь де Блан собрала воедино последовательность шумов, обложившись заметками и схемами, начертанными на листах бумаги. Ее уже порядком утомили расчеты, но она как никто могла в уме обрабатывать множество информации, собирая пазл, решая головоломку, требующую больших вычислительных мощностей.
Бинго! И вот она уже держит ручку рубильника, замыкающего цепь динамиков, играющих слышимую только ей мелодию. Мелодия похожа, она звучит в унисон, она такая же!
Обрывки фраз, обрывки воспоминаний… Она не успевает выключить подачу питания, когда вдруг источник сигналов взревел, возрос по амплитуде экспоненциально.
В тот миг Алекс де Блан умерла. Тот, кто занял ее место, был уже другим человеком.
Ну или не совсем человеком… Долгое время молодая женщина не узнавала себя, не принимала себя, теряясь в водовороте отвращения, отчаяния и пустоты. Было ли это последствием Шиммера, ставшего единственным способом сохранить жизнь, она точно не знала.
Все было уже не тем, чем прежде. Она не могла вернуться такой.
Она знала другое – если она не найдет способ возвратить себе свое тело, хотя бы до состояния, близкого к полноценному, – она воспользуется старым добрым способом закончить все, уже навсегда.
Алекс не раз пыталась убить себя, и даже без Шиммера, которого, как оказалось, было уже слишком много, ее мозг не угасал, работая вхолостую с полуживой плотью и холодной механикой.
Два года назад она повторила эксперимент, воззвав к мирозданию, беспощадно принося в жертву свою, как она считала, бессмысленную жизнь. Каково было ее удивление, когда она осознала, что не только не умерла, но и преобразилась.
Вместо механической коробки, встроенной в систему тканей, в ее торсе – от шеи до низа живота, в центре груди – пульсировал фиолетовый сплав, идентичный по структуре органическому веществу. Странный код из сигналов провел интеграцию, соединил живое с неживым, сообщил мертвой, уже стабильной материи, ту недетерминированную случайность и мутацию.
Де Блан никогда не думала, что встретит нечто подобное.
Но когда она увидела, во что превратилось тело Виктора в результате эксперимента с Хекс-ядром, она наконец-то все поняла.
Де Блан сделала это в два этапа, а у него получилось сразу… Ценой жизни ассистентки. Во имя чего?
Примет ли тело Виктора нового его? Он рисковал всем. Какой глупый, безрассудный поступок!
Как же она его понимала сейчас!
Ему было странно ощущать ее прикосновения к своему лицу, ее теплое дыхание, эти горсти раскаленных углей в ладонях, каждый раз когда он клал руки ей на плечи. Он уже почти позабыл, как это… Она говорила что-то о его глупости и безрассудстве, а он не слушал, впервые Виктор испытал облегчение за эти дни.
Так словно де Блан своими слезами отпустила его грехи, его вину перед всеми, перед собой, перед Скай, перед человечеством, которое он так и не сможет спасти.
Хекс-ядро мутировало, получив плоть Виктора и частицы Шиммера, оно забрало Скай, но не убило Виктора во второй раз…
Но почему, когда он касается де Блан, устройство вспыхивает и волнуется, почему он сам будто ощущает прилив сил, восстанавливается, словно завершает свою трансформацию?
Вдруг это опасно… для нее?
Их пальцы переплелись, его металлической кисти и ее холодной руки, и она с непостижимой решительностью вновь нависла над ним, сидящим на стуле, не давая двигаться.
Ее вторая рука держала Виктора за затылок, ноги крепко сжимали его бедра с обеих сторон, и он облизнул губы. Странно. Его ладонь легла ей на грудь, на грудную пластину в области сердца – или того, что его заменяло, – и он сам не осознал этого, пока фиолетовое сияние не прошло изнутри ее тела в его руку и не вернулось обратно.
«Это влечение, – уговаривал себя Виктор. – Это просто влечение. Не смей…»
Они смотрели друг другу в глаза, и он тонул в ее очах цвета темного шоколада. Он хотел вернуться на восемь лет назад, когда он еще был молод и глуп, и все было впереди.