С весны все буквально с ума посходили, уже давно разбившись на пары, подготовив немыслимые костюмы… Если раньше юноша был уверен, что период выпускного мандража он проведет за подготовкой к аттестации, то сейчас разум его помутился.
В голову как назло лезли картинки: как он и де Блан кружат в танце, вальсируя в центре актового зала, в сиянии светомузыки танцпола, под торжественные аккомпанементы орекстра… Но разве возможно, что он, хромой калека, будет в паре с объектом его тайных мечтаний? Да еще и танцевать? Немыслимо!
Каждый раз, когда Виктор открывал рот, чтобы задать простой, казалось бы, вопрос – есть ли у нее партнер на выпускной, пригласил ли ее уже кто-то, – дар речи его покидал. Горло, почему-то, отказывалось ему повиноваться, и разговоры шли о чем угодно, но не о бале.
В какой-то момент Виктор был убежден, что пресловутый Лео уже наверняка его опередил, однако оказалось, что загорелый, зеленоглазый, с черными кудрями Лео заполучил в пару на выпускной местную королеву красоты Сару… и судя по реакции, Алекс не только не расстроилась, но и одобрила выбор приятеля.
– Лично я вообще об этом не думала, – пожимала плечами де Блан, устроившись в нише одной из оранжерей Академии, скрестив ноги. – Мне сейчас важнее запомнить эти проклятые формулы и названия. Ни одной ассоциации, пусть даже я буду учить всю ночь!
Она редко готовилась заранее – у девушки была уникальная способность запоминать на слух информацию из семинаров и лекций… или из повествований Виктора. Увы, все учебники и манускрипты он и сам не знал, и потому в некоторых случаях приходилось прилагать усилия.
Впрочем, Виктор был уверен, что она все запомнит, как уже запомнил он. И потому просто предложил через час устроить ликбез и разобрать то, что вызывает у нее трудности.
В очередной раз Виктор не задал волновавший его вопрос… «На самом деле, это все глупости, – успокаивал он себя внутренним голосом строгого критика. – У тебя впереди столько времени…»
После окончания обучения судьба отличившихся студентов Академии уже предопределена: им были предложены места в преподавательском составе на кафедре по рекомендации самого декана, профессора Хеймердингера. Виктор оставался читать курс теоретической инженерии и фундаментальных натурфилософских искусств, дисциплину с самым длинным названием и самой изощренной математической базой, а де Блан позвали преподавать криптографию… Они будут вместе еще долго. Виктор еще успеет признаться, что она значит для него очень много.
Той ночью он проснулся без причины, уставившись в потолок. Странное неприятное предчувствие одолело его… Но он отбросил дурные мысли прочь, смежив веки, заставляя себя уснуть – а он знал, насколько с его здоровьем важен сон, удовольствие, которое он не так часто себе позволял.
Глухой резкий звук – как от далекого взрыва или падения – заставил его встрепенуться. Вот же… Гул еще резонировал в каменных стенах здания общежития, звеня неслышным эхом в комнате.
«Тупые первокурсники! – негодовал Виктор, сопя и переворачиваясь в кровати. – Наверняка что-то опять подорвали!»
Действительно, в своих экспериментах студенты нередко наблюдали разрушительные последствия собственных ошибок. Виктор тоже, будучи любопытным и смелым в теориях, не раз поджигал стол или выбивал пробки, лишая электричества целый корпус.
На этот раз почему-то юноша, вопреки равнодушию к событиям, происходящим вне круга его интересов, поднялся из постели, чтобы выглянуть в коридор. Переполох уже нарастал, любопытные и заспанные учащиеся повылезали из комнат, запах гари и серы достиг третьего этажа.
– Разойдитесь по своим комнатам, – командовал комендант. – Ситуация под контролем. Разойдитесь по своим комнатам.
Виктор хмыкнул и поджал губы, удалившись в спальню, но невнятное предчувствие никуда не исчезло, лишь свернулось калачиком ледяной саламандры где-то под ребрами, ожидая своего часа.
========== 4 ==========
Он не спал оставшуюся часть ночи. Последний экзамен перед получением аттестата, финальный рывок! Аудитория заполнена, студенты заняли свои места, профессор Хеймердингер взошел на высокий пьедестал кафедры – так, чтобы йордла, низкорослого долгожителя, покрытого соломенной шерстью – было видно…
Виктор с нарастающей тревогой оглядывался по сторонам, на задние ряды парт, в поисках Алекс. Неужели она опять опаздывает? Неужели кто-то вновь посмел напакостить ей?
Ножом по сердцу царапнул взгляд зеленых, красных от слез, глаз Лео, сидящего поодаль. Внутри похолодело, саламандра страха развернулась из клубка и расправила хвост, занимая желудок.
– Мои дорогие студенты, – начал декан. – Сегодня ночью произошла трагедия, одна из наших лучших учениц выпускного курса…
У Виктора потемнело в глазах. Нет, нет, нет!
– …в своей комнате студенческого общежития…
Он слушал вполуха, он до последнего верил, что это страшный сон – один из множества, – тот, в котором он один, снова один, навсегда.
– …до выяснения обстоятельств. Аттестационное мероприятие переносится, чуть позже я оглашу дату и списки тех, кто сдал экзамен автоматом…
Она жива. Был взрыв. Она в госпитале Академии. В тяжелом состоянии. К ней никого не пускают…
Виктор лихорадочно метался по галерее деканата, пытаясь выловить Хеймердингера. Ему нужно увидеть ее… Ему плевать, что это запрещено, ему плевать, что происходит вокруг, все потеряло значение.
Чуть ранее Лео, перестав рыдать, в компании Виктора ломился в госпиталь, но их выгнали оттуда почти силой – у них не было разрешения от руководства Академии.
Все считают, что де Блан проводила в комнате несанкционированные опыты и подорвала себя… Какая глупость! Она бы не делала ничего, что может быть настолько опасно… или…
Виктор остановился, со злым ударом уперев трость в каменную плитку пола галереи.
«Это все ваши исследования! Безумные фанатики! – прозвучал в голове крик Лео, чуть ли не набросившегося на Виктора с кулаками. – Если бы ты не поощрял ее эксперименты, ничего бы не произошло! Я говорил ей, что это не игрушки!»
В какой-то момент Лео отпустил плечи Виктора, которые он в порыве ярости сжимал до синяков, и круто развернулся на пятках, направившись прочь от дверей госпиталя. Поначалу Виктор не воспринял слова всерьез, однако сейчас они проступили с новой силой, обрели смысл, от которого больно ныло в груди.
«Это не важно сейчас, – отмахнулся он от непрошенных мыслей. – Куда важнее…»
Хеймердингер, тем временем, появился из распахнувшихся створок в сопровождении нескольких сотрудников кафедры, и Виктор, так прытко, как смог, бросился ему наперерез.
– Профессор! – почти умоляюще воскликнул он. – Мне нужно увидеть де Блан! Мне нужно разрешение!
– Это исключено! – отрезал йордл, резво проходя мимо, надеясь на то, что студента остановит его категоричный тон.
Однако юношу не смущал ни тон, ни отказ. Он был настроен решительно, и был готов преследовать декана бесконечно долго.
– Профессор, прошу! Пожалуйста! Мне нужно знать, что случилось. Мне нужно увидеть ее!
Академики шли вдоль анфилады и молчали, сохраняя строгие и равнодушные мины, игнорируя реплики Виктора, ковылявшего следом.
В какой-то момент Хеймердингер обернулся и вздохнул.
– Коллеги, – обратился он к спутникам, – я вынужден оставит вас на несколько минут. Встретимся в учебном классе звездочетов.
Недоуменно переглянувшись, преподавательский состав проследовал по галерее дальше, оставив позади декана и настырного студента, едва стоявшего на ногах от переживаний.
Было очень глупо надеяться, что допуск в госпиталь решит все проблемы… Он до сих пор почти ничего не знал о произошедшем, лишь разрозненные факты и слухи, и мысли метались в черепной коробке подобно диким пчелам.
– Виктор, – спокойно, с различимыми нотками сочувствия в голосе, молвил Хеймердингер, – я понимаю, что вы с де Блан были дружны, но сейчас, – он подчеркнул последнее слово, ожидая увидеть понимание в янтарных глазах Виктора, – состояние ее критическое, и никто на это повлиять не может.