Алекс даже шутила порой, что вместо того, чтобы тратить финансы Академии, можно, помимо брендированной атрибутики, выпустить партию ношеных рубашек – или других предметов гардероба – Золотого Мальчика, и голодные женщины, его фанатки, будут готовы драться – не то, чтобы отдать последние деньги.
Виктор смеялся, Джейс то дулся, то смущенно краснел, а де Блан продолжала иронично нахваливать модельную внешность Талиса, передразнивая его атлетичные позы или комментируя некоторые скрытые под поверхностью моменты.
Они все знали, что профессор это делает любя, ибо Джейс абсолютно ничего намеренно не делал, чтобы выглядеть идеально и влюблять в себя весь мир. Кроме того, сарказм в какие-то моменты отрезвлял, и он осознавал, насколько велика сила его очарования.
Незадолго до открытия выставки и Дня Прогресса команда ученых представила результаты последних месяцев декану. Вопреки грандиозным ожиданиям молодых людей, Хеймердингер холодно отнесся к новинке – Хекс-самоцвету, стабильной версии Хекстековского кристалла, которым можно оснащать как огромные механизмы для заводов, так и бытовые портативные устройства для обычных людей, – и предложил отложить анонсирование разработки.
– Он просто консервативный осел! – в сердцах восклицал Джейс, наворачивая круги по центру комнаты, когда декан покинул лабораторию и даже не пожелал слушать возражения. – Он застрял в прошлом и не хочет идти дорогой будущего!
– У человека слишком короткая жизнь, чтобы десятилетиями ожидать того, что может улучшить существование уже сейчас, – подхватил Виктор, мрачно подперев подбородок ладонью.
– Почему ты не вмешалась? – напустился на де Блан Джейс. – Догони его, заставь передумать!
Алекс де Блан сидела на столешнице широкого стола, скрестив руки на груди. Она сама была огорчена результатом презентации, несмотря на то, что разработку декан признал истинно новой эрой Хекстека.
Хеймердингера испугала перспективность Хекс-самоцвета. Он по какой-то причине не желал видеть Хекстек, доступный каждому жителю Пилтовера, а девиз «Хекстек в каждый дом!» его буквально поверг в ужас.
Неужели в умах ученых мужей по-прежнему царят предрассудки по поводу магии или семимильными шагами летящих инноваций? Если задача исследователя – протаптывать дорогу в неизведанное, совершать невозможное и постигать тайны мироздания, упорядочивая и делая известными закономерности, то почему в реальной жизни все иначе?
Их открытия пугали. Их открытия нуждались во времени для их принятия.
– Что же теперь мне говорить на церемонии открытия Дня Прогресса? – уже порядком успокоившись и выпустив пар, спросил Джейс. – Я представлял, как я объявлю о новой эре Хекстека, эре будущего, мы устроим представление, где я попытаюсь размозжить на сцене Хекс-самоцвет молотом, и все ахнут… А потом ничего не произойдет, потому что он безопасный и бла-бла-бла…
Он сел на пол, чтобы перевести дух. Двое его собеседников в недоумении на него уставились.
– Говорить на церемонии? Что это значит? – нарушил повисшую тишину Виктор.
– Я хотел вам сказать об этом только в самом конце нашей сегодняшней презентации, устроить сюрприз – я был уверен, что Хеймердингер одобрит анонс, – вздохнул Джейс. – Мэл предложила мою кандидатуру на роль того, кто будет говорить речь на Дне Прогресса, и Хеймердингер ее одобрил. На открытии выставки я буду выступать вместо декана.
– Вот это новость! – встрепенулась де Блан, вскакивая со стола. – Джейс! Это замечательно!
– Мы сможем подготовиться к новой презентации, мы проведем дополнительные испытания и докажем, что Хекс-самоцвет безопасен! – воодушевленно произнес Виктор, разворачиваясь на крутящемся стуле к напарнику. – Мы соберем необходимые данные, продумаем схему, по которой допуск к технологии и ее использование будет строго регламентированы!
– И тогда Хеймердингер с его ретроградным страхом перемен не сможет найти аргументов против, – резюмировала де Блан. – Консул Мэл уже знает про Хекс-самоцвет, я правильно понимаю?
Джейс ответил не сразу, оглядываясь на стоящую позади женщину в черном костюме.
– Частично, – пространно ответил Талис, пожимая плечом. – Не надо на меня так смотреть!
Виктор и Алекс, действительно, глядели на молодого ученого, сидящего на полу в центре лаборатории, с явным неодобрением.
– Я завоевываю их лояльность излишней откровенностью, – нашелся он после паузы.
– Откровенностью о том, что не видел даже Хеймердингер, – покачал головой Виктор.
– Уже видел, – возразил Джейс. – Это был лишь вопрос времени.
«Как же они все беспечно обращаются со временем», – подумала Алекс де Блан, но вслух ничего не сказала.
Комментарий к 10
Конец Акта 2.
========== 11 ==========
Комментарий к 11
Акт 3. Хекс-код
Весеннее солнце припекало кожу, теплый ветерок играл волосами, ероша каштановые пряди. Виктор закрыл глаза, растворяясь в умиротворении и спокойствии, сливаясь с шелестом травы, перекличкой птиц и мелодичным звоном насекомых над водой.
Дикий пруд в отдаленном секторе сада Академии, тихая гавань в кипящем жизнью научном комплексе… Виктор уже отложил в сторону книгу, бросил на землю кипу заметок, и просто наслаждался покоем.
Он уже даже не погружался в грезы – голова была абсолютно пуста от мыслей, никаких мечтаний и фантазий, никаких формул и схем из учебников, он забыл о предстоящих экзаменах. Как же хорошо…
Порыв ветра всколыхнул листья кустарника, растрепал волосы, разметал лежавшие на траве листы бумаги. Только когда страницы подхватил беспокойный поток воздуха, унося прочь к кромке воды, Виктор размежил веки.
– Нет-нет-нет, только не туда! – выпалил он в растерянности, тщетно пытаясь схватить хоть что-то.
Он поздно спохватился, испещренные мелким аккуратным почерком заметки уже кружились у берега, словно дразня и насмехаясь.
Виктор не сразу поднялся на ноги, опираясь на трость, и кое-как начал собирать разбросанные листы. Часть уже плавала в пруду, часть еще только намеревалась там оказаться…
Бормоча проклятья, юноша вылавливал мокрую бумагу, уже безнадежно испорченную, клал на землю и принимался за следующую… Где-то в глубине души он понимал, что это совершенно бесполезное занятие, но досада не позволяла ему прекратить.
Самые дальние обрывки черновиков запутались в кувшинках, и даже трость, цепляясь за витиевато переплетенные корни водных растений, не помогала дотянуться до них.
Кувшинки были красивые, но Виктора волновало другое. Проклятье! Ну как же он так, это были важные заметки!
Очередной клочок бумаги размок и ушел под воду, и Виктор в негодовании всплеснул руками, нависая над покрытой рябью поверхностью. Вот так всегда! Какой же он растяпа!
Он не мог поверить, что ничего нельзя поделать. Эта досадная мелочь вызвала целую гамму чувств – от злости до горечи, подступавшей к горлу знакомым отвращением к себе.
У него вечно все не так. Он неловкий, неуклюжий, невезучий, как бы он ни старался, что бы ни делал… Даже если он одет в стильную форму учащегося Академии, даже если его волосы причесаны и уложены аккуратным пробором набок, даже если он дружит с самой лучшей студенткой потока, он по-прежнему остается…
Поток обличающих тирад внутреннего критика был прерван оглушительным падением в пруд, и Виктор сам не понял, как уже хватал ртом воздух, ударяя руками по поверхности, цепляясь за скользкие листья кувшинок и бесформенную ледяную воду.
Не за что ухватиться, и силой гравитации его тянет вниз, ко дну, и рот саднит от непривычного привкуса – то ли тины, то ли его испуганных воплей.