Связи, которые возникают между искусственно создаваемыми вещами, и способность к их освоению – вот что выдвигается на первый план. Именно эти новые связи и более совершенные механизмы управления совместным жизнеобеспечением делают возможным практическое использование изготовленных кем-то другим орудий. В условиях разрушения структуры целевой деятельности это становится критически важным обстоятельством.
Наконец, никакая специализация (прежде всего на изготовлении ключевых орудий) невозможна без отчуждения результатов индивидуального труда и появления механизмов распределения совокупного продукта, то есть без появления базисного элемента социальности. Словом, перед нами не просто переход от одной формы экономики к другой, но качественная смена самой парадигмы жизни[30].
1.5.2. Смена ключевого фигуранта развития
По-видимому, с этими преобразованиями связана и первая гендерная революция, в результате которой матриархальное устройство сменяется патриархатом. «Ниспровержение материнского права было всемирно-историческим поражением женского пола. Муж захватил бразды правления и в доме, а жена была лишена своего почетного положения, закабалена, превращена в рабу его желаний, в простое орудие деторождения. <…> Первый результат установившегося таким образом единовластия мужчин обнаруживается в <…> патриархальной семье»[31].
Не будем ставить в вину Энгельсу ни военные параллели, ни тезис о «всемирно-историческим поражении женского пола», поскольку становление любого нового учения нередко сопровождается преувеличениями. Но сохранение их сегодня (а эти идеи охотно развиваются в феминистском движении) – уже атавизм. Любая мысль имеет оборотную сторону, и если в результате «поражения» женщина становится рабой, то следует думать, что прежде рабом был мужчина. И если сбросить его иго – значит восстановить справедливость, то не во имя ли той же ценности совершалось свержение матриархата?
Считается, что матриархат мог править там, где не было возможности определить отца ребенка, но все же не формирование патрилинейности определяет характер социальных отношений в брачном союзе, меняет дело перемена способа производства, появление нового слоя реальности, где главную роль начинает играть мужчина. Именно это ставит его во главе семьи, а с ней и социума.
Матриархат сохраняется там, где правит возможность чисто стихийной, не требующей специальных процедур, передачи опыта, которая основана на действии биологических инстинктов и элементарных форм обучения «технике жизни» простым подражанием. Патриархат приходит на смену, вовсе не потому, что возникает необходимость наследования собственности. Строго говоря, во время этой первой революции ее вообще не существует, принципы публичного права еще даже не начинали складываться. Собственность как особый социальный институт является не столько причиной, сколько (весьма отдаленным) следствием этих перемен и потому появляется значительно позднее. Здесь действуют совсем другие факторы, связанные с резким усложнением и диверсификацией первобытного производства.
Одним из основных является изменение состава и взрывное увеличение объема того информационного массива, освоение которого требуется для овладения способом интегрального жизнеобеспечения первичной общины. Это связано с расширением инструментального фонда, усложнением техники его производства, наконец, с одновременным возникновением особых технологических связей, в которых способ использования одного орудия определяет порядок применения другого, технологически зависящего от предыдущих операций. Не менее важным условием выживания становится необходимость точного регулирования воспроизводства всей номенклатуры вошедших в арсенал сообщества орудий. Другими словами, в организации совместной жизни, кроме состояния среды, в расчет должны приниматься количественные пропорции ранее никогда не существовавших в природе вещей, производство которых к тому же не связано с непосредственным жизнеобеспечением. Это обстоятельство критично: ведь и перепроизводство каких-то одних орудий и дефицит других ставят под угрозу существование всей группы. Создание их запасов не способно решить проблему, ибо необоснованное отвлечение трудозатрат на производство излишков чего-то одного столь же гибельно, сколь и нехватка другого.
В результате радикально меняется состав информационного массива, который подлежит хранению и передаче в ходе межпоколенной коммуникации. Между тем биологические ее каналы уже не в состоянии обеспечить такую эстафету. К тому же объем информации переходит критические для перестраивающейся психики вида пределы. Таким образом, ее освоение оказывается доступным далеко не каждому индивиду. Остается напомнить, что информационный массив, о котором идет речь, не является предметом ни первой, ни даже второй сигнальных систем. Ведь практически все его содержание – это отсутствующие здесь и сейчас реалии, нередко вообще не существующие в природе вещи, но только он обеспечивает превращение абстрактной возможности их появлении на свет в реальную действительность.
30
См. подробней Елизаров Е. Д. Апология «Капитала». Политическая экономия творчества [Интернет-ресурс: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/eliz/index.php]