Еще одной звездой был Тони Бенн, который в то время еще выговаривал полный набор своих имен: почтенный Энтони Веджвуд Бенн. От начала до конца мы с ним редко соглашались хотя бы в чем-нибудь, но он всегда был учтивым и ярким участником прений, английским патриотом и даже, поскольку все больше и больше отходил от социализма, личностью, близкой традиционализму. Но мы нашли понимание на почве религии. Когда Тони стал президентом дискуссионного общества, я была приглашена на празднование этого события, которое, согласно нонконформистским принципам Тони, было безалкогольным; среди приглашенных был и отец Тони виконт Стэнсгейт.
Кеннет Харрис также был ведущим участником прений, который наряду с Эдвардом Бойлом и Тони Бенном провел несколько месяцев в турне по Соединенным Штатам, демонстрируя искусство дебатов. Впоследствии он сделал выдающуюся карьеру в публицистике. После Оксфорда мы много раз встречались, особенно часто, когда он писал мою биографию.
Как член правления АКПОУ я, естественно, была вовлечена в кампанию по проведению парламентских выборов 1945 г. В Оксфорде, до конца семестра, я была занята в предвыборной кампании Квинтина Хогга, а потом, вернувшись в Грэнтем, работала в команде майора авиации Ворта, соперничавшего с независимым кандидатом Дэнисом Кэнделлом. Задним числом мне кажется, что мы все должны были бы знать, чего следует ожидать. По какому-то загадочному, но безжалостному закону, войны всегда способствуют росту государственного контроля и тех, кто их представляет. Мой муж Дэнис считал, что на военной службе люди из разных слоев смешиваются, и в результате обостряется чувство социальной ответственности и убеждения в том, что государство должно способствовать улучшению социальных условий.
Но в любом случае Консервативная партия добивалась плохих результатов в выборах военного времени, общая тенденция выражалась в потере сторонников. Тогда никто не обращал особого внимания на опросы общественного мнения, но они свидетельствовали о том же. Как я уже заметила, левые после Дюнкерка усиленно представляли только консерваторов ответственными за политику умиротворения, ухитряясь отделять Черчилля от партии, которой он руководил. А народ забыл, что лейбористы возражали даже против ограниченных мер перевооружения, осуществленных Болдуином и Чемберленом.
Но были и другие влияния. Административно-командная экономика, необходимая в условиях военного времени, по существу, приучила многих к социалистическому мышлению. В вооруженных силах было общеизвестно, что интеллектуалы, придерживающиеся левых взглядов, оказывали мощное влияние на Корпус армейского образования, который, как заметил Найджел Берч, был «единственным полком с общими выборами среди отличников военной службы». Дома я слушала таких радиоведущих, как Дж. Б. Пристли, который явно пропагандировал «левое» толкование социального прогресса. Очевидно было, что консерваторы во главе с Черчиллем были настолько озабочены насущными нуждами войны, что внутренней политикой и особенно составлением мирной программы занимались в основном социалисты из коалиционного правительства. Сам Черчилль предпочел бы сохранить Национальное правительство по меньшей мере до того времени, пока не будет побеждена Япония, а в свете растущей угрозы со стороны Советского Союза, возможно, и дольше. Но Лейбористская партия хотела завладеть наследством коалиционного правительства.
В 1945 г. Консервативная партия столкнулась с двумя серьезными проблемами. Прежде всего, Лейбористская партия заставила нас сражаться на своей территории, где всегда могла нас обойти. Черчилль говорил о послевоенной «реконструкции» около двух лет, и частью этой программы стал закон Батлера об образовании. Более того, наш предвыборный манифест обязывал нас обеспечить так называемую политику «полной занятости» в соответствии с «Белой книгой»{ Официальный правительственный документ; представляется Палате общин для ознакомления; является формой делегированного законодательства.} по трудостройству 1944 г., осуществить масштабную программу жилищного строительства и реализовать большую часть предложений по пособиям государственного социального страхования, сделанных великим социальным реформатором-либералом лордом Бевериджем, и единую Государственную службу здравоохранения. Кроме того, мы практически не могли приписать себе честь (насколько это вообще подобало Консервативной партии) достижения победы, не говоря уж о невозможности критиковать лейбористов за их безответственность и экстремизм, поскольку Эттли и его коллеги работали вместе с консерваторами в правительстве с 1940 г. В любом случае военные заслуги принадлежали всему народу.