Все эти вопросы заставили Владимира спуститься со стены и попытаться найти на них ответы, а главное, найти Григория. Князь уже был уверен, что старец Корсуне. Владимир миновал монетный двор, помещения которого были упрятаны под землей, вышел на городскую площадь и направился к церкви Святого Василия, видневшейся неподалеку. Рынды едва поспевали за ним. Но на площади он остановился; его поразил высоченный холм земли и камня. Здесь князя увидел Добрыня. Воевода подошел и сказал:
- Вот та земля, какую твои воины насыпали на валы, а корсуняне день за днём крали её.
Князь подивился мужеству горожан, их жажде защитить родной кров любой ценой. «Сей подвиг достоин похвалы», - подумал он, и мысли снова вернулись к судьбе Григория. Казалось, сама душа его крикнула: «Ищу Григория!» Князь велел Добрыне:
- Возьми сотню отроков, обыщи весь город, но найди старца Григория. Верю, что он здесь!
Добрыня ушел молча, а через несколько минут вернулся на площадь и догнал князя у церкви. За ним спешила молодая гречанка.
- Князь-батюшка, её зовут Анастасия, - показав на девушку, молвил Добрыня, - и она ищет тебя.
- Ты узнал, что ей нужно?
- Она сказала, что её слово лишь для князя. Владимир отослал Добрыню и спросил Анастасию:
- Какое слово ко мне, дева?
- Григорий, - только и произнесла Анастасия четко.
- Где он? - заторопился князь.
Анастасия ничего больше не сказала, но сделала .легкий знак головой: дескать, иди за мной - и направилась за церковь Святого Василия. Владимир поспешил следом.
Поодаль за ними шел Добрыня, а с ним несколько гридней. Шли недолго. Анастасия приблизилась к калитке каменного дворика, открыла её и пригласила князя войти. Он вошел, и Анастасия повела его к низкому каменному дому. В полуосвещенном небольшими окнами зале князь увидел священнослужителя, а за его спиной сидящего на скамье старца Григория.
- Святой отец, ты жив! - воскликнул князь, шагнул к нему и обнял. - Зачем ушел? Зачем заставил страдать?
Григорий прослезился, поднял на Владимира глаза и тихо ответил:
- Вот корсунянин Анастас-протоиерей. Его стрелу тебе подали.
Владимир повернулся к Анастасу, внимательно присмотрелся к его открытому, усталому лицу и низко поклонился:
- Пусть твой Бог продлит дни твоей жизни на долгие годы и сделает их безоблачными.
Анастас перекрестился и тоже поклонился князю, но не сказал ни слова, лишь в свою очередь пристально рассматривал князя.
Они были достойны друг друга и не смутились от проницательных взглядов. Князь подумал: «Я позову его в Киев», - и услышал в ответ живое русское слово:
- Мы с сестрой согласны поехать в твой стольный град.
Владимир изумленно посмотрел на Анастаса, на Григория, не понимая, как им удается проникать в мысли других. В сей миг вошла Анастасия, и загадка осталась неразгаданной. На деревянном подносе стояли кубки с вином, на блюде - пища. Анастасия расставила всё на столе, и её брат пригласил Владимира:
- Ты желанный гость в моём доме, великий князь. Прошу к столу. И ты, святой отец, иди к нам, выпьем за победу разума.
Все подняли кубки, а князь повторил то, что сказал семь дней назад:
- Аще се ся сбудеть, сам ся крещу ту!
И все выпили вино, но на слова князя никто ничего не ответил, будто не поняли смысла сказанного.
Но Григорий ликовал в душе и повторял про себя: «Господи, ты услышал меня! Слава тебе, Господи!»
Анастасия и Анастас смотрели на князя Владимира с обожанием.
Глава двадцатая. АННА СЖИГАЕТ МОСТЫ
Осенью минувшего года, когда в церкви монастыря Святой Мамы отпевали усопшего боярина Ивара, на панихиде были царевна Анна с Гликерией и Сфенкелом. Анна удивилась и спросила Гликерию:
- Сладкая, с какой стати твой супруг пришел в русский храм?
Гликерия приложила палец к губам и вполголоса ответила:
- Потом расскажу.
Спафарий Сфенкел стоял близ самого гроба и усердно молился вместе с монахами, пел с ними псалмы. Позже он помогал россиянам опускать гроб в могилу, закапывал его. Когда таинство захоронения завершилось, Сфенкел вместе с боярином Посвистом и другими русскими послами справлял на постоялом дворе в посаде у монастыря тризну в честь именитого боярина. Анна и Гликерия не остались ждать его, а отправились во Влахерн. В пути ко дворцу, сидя в экипаже, Гликерия и поделилась с Анной тайными побуждениями Сфенкела: