- Вельми жалею о том, что золото на усы Перуну пустили.
Племянника дядюшка не развеселил, но дал понять, что ему и впрямь пришло время повторить обряд своей бабки Ольги. Правда, Корсунь не Царьград, там было бы больше великолепия в крещении», - подумал Добрыня, но в сей миг увидел на морском окоеме множество белых парусов. Это приближались византийские суда, на одном из которых с жаждой приобрести новую отчизну прибывала царевна Анна. Добрыня подошел к князю вплотную, обнял его со спины и по-отечески сказал:
- Сын мой, князь-батюшка, укрепи свой дух. В гавань входят царские суда. Вели готовить почетную встречу.
- Иди, дядюшка, распоряжайся как хочешь, но помни твердо: меня ни для кого нет.
- Всё в руках Божьих, - ответил с хитрой улыбкой Добрыня и покинул княжеский покой.
Глава двадцать вторая. «УЗРЕЛ Я ИСТИННОГО БОГА»
Царские корабли - три больших дромона - появились на рейде Корсуня в полдень. Было тихо и знойно. Паруса обвисли, и суда шли на веслах. Встречать царевну Анну вышли все горожане. Было только Богу ведомо, как они узнали, что их царевна скоро станет женой язычника. В гавань пришли крестьяне из ближних к Корсуню селений, ремесленники и виноделы из посадов, чуть ли не вся Владимирова рать, которая заполонила прибрежные склоны и крепостные стены города.
Впереди, у самой воды, собрались воеводы, тысяцкие, сотские и все отроки и гридни старшей княжеской дружины. Здесь же отдельной группой стояли священнослужители Корсуня во главе с митрополитом Макарием. Возле него держались Анастас с Анастасией и старец Григорий.
Суда застыли неподалеку от берега, и все в гавани замерло в ожидании появления царевны. Но на судах не было никакого движения. Царевна Анна ждала, когда на её корабль поднимется тот, ради кого она страстно стремилась на Русь.
Но князь Владимир не вышел встречать царевну. Он по-прежнему стоял у окна своего покоя и молил Перуна освободить его от оранжево-голубой пелены. Теперь он думал, что было бы лучше, если бы, подняв руку на божественный знак, потерял её. Однако вспять не шагнешь, и оставалось лишь скорбеть о своей доле и казнить себя за безрассудство.
Русского князя ждали и горожане, но их терпение уже иссякло, и по многотысячной толпе, вначале как тихий ветерок, пошел говор, начал нарастать и разразился возгласами негодования. Тогда Добрыня позвал с собой старца Григория, митрополита Макария, воевод Косаря и Путяту и повел всех к стругу, чтобы доплыть на нем до кораблей. Воины сели на весла, и легкий струг вскоре пристал к борту большого дромона. В сей миг на его палубе показались византийские вельможи и священнослужители во главе с митрополитом Михаилом. Он увидел Макария, Анастаса и Григория и пригласил их подняться на корабль. Как только они поднялись, Михаил спросил Макария:
- Владыко, не вижу великого князя всея Руси. Зачем он пренебрег нами и не вышел встречать царевну?
Макарий ничего не ответил Михаилу и посмотрел на Анастаса. Тот повернулся к Григорию:
- Твое слово, святой отец.
- Скажи сам, мой брат, ничего не тая, как велит Всевышний.
Анастас понял отца Григория и ответил митрополиту без утайки:
- Князь Владимир болен. Он прогневал Всевышнего, и Господь покарал его. Великий князь пребывает в слепоте.
Строгое лицо митрополита Михаила, обрамленное черной бородой, стало суровым, черные глаза сверкнули гневом, и он сказал, как отрубил:
- Зачем Багрянородной царевне, дочери великого василевса Романа, слепой супруг, к тому же язычник и варвар, Богом наказанный?! Ноне же мы отправляемся в обратный путь.
Чуткий толмач, стоявший возле Добрыни, всё быстро перевел ему. Воевода гневно воскликнул:
- Хватит головы кружить! Никто из гавани никуда не уйдет, но княжеская рать пойдет на Царьград и накажет обманщиков, которые столько лет морочили голову великому князю! - Бросая эти дерзкие слова, Добрыня потребовал от митрополита Михаила: - Веди меня к царевне!
Михаил не дрогнул перед богатырем россов и не шелохнулся. Добрыня же решительно направился к каютам, и вооруженные воины, которые охраняли покои царевны, расступились перед ним.
И тут навстречу Добрыне вышла сама Анна. Воевода замер от неожиданности и, казалось, лишился языка. Молодая царевна была прекрасна. Черные локоны укрыли её плечи, кольцами легли на высокий и чистый лоб, большие темно-карие глаза излучали спокойствие и добро. Нос с маленькой горбинкой украшал благородные черты лица. На ней не было узорочья, лишь бриллиантовая нить переливалась на высокой груди.