Анна не могла поведать ни супругу, ни сыновьям их печальную участь в земной скорбной юдоли, но обещала им ласку и покой в запредельном мире.
Наступила душная ночь. Усталый епископ Анастас задремал близ Анны, поодаль на скамье дремали лекари. Только князь Владимир, сыновья и Гликерия сидели у изголовья княгини и не спускали глаз с её лица. Князь Владимир видел свет и нежное голубое мерцание, исходящие от этого лица, и понимал, что это святое сияние. Он пытался вспомнить, была ли когда-нибудь Анна несправедлива, жестокосердна, корыстна, завистлива, и не мог припомнить ничего подобного. Жизнь Анны казалась ему великим примером благочестия и любви к ближнему, ко всему земному. Она, по здравому размышлению князя, являлась святой женщиной. В этот горестный час Владимир жаждал одного: соединиться с нею и уйти из земной жизни вместе.
Анна и Владимир прожили в любви двадцать три года. Она родила двух сыновей, вырастила их и скончалась на сорок седьмом году жизни. Анна была на Руси первой княгиней-христианкой от рождения, памятная россиянам как перст небесной благодати, почитаемая всей великой державой.
Багрянородную Анну похоронили в княжеской усыпальнице рядом с великой княгиней Ольгой. Жарким апрельским днём 1011 года в Киеве не осталось в домах ни одной живой души. Все горожане вышли на улицы, чтобы проводить в последний путь защитницу сирых и бедных, заступницу всех россиян. Её чтили за то, что, будучи чужестранкой, она преданно и чисто по-русски любила их благочестивого князя. Только ей приписывали россиянки то, что князь забыл о ненасытном женолюбии и никогда при Анне не покушался на честь и достоинство юных дев.
Ещё в те дни, когда Анна болела, по первой весенней воде Владимир снарядил гонцов в Царьград, чтобы уведомили братьев Василия и Константина о тяжелой болезни их сестры. Они прислали своих послов, но с опозданием: по княгине Анне были уже справлены девятины.
Кончина Анны надломила силы Владимира. Душа его изнемогала от смертной тоски. После сорокового дня он уехал в Вышгород и жил там в полном затворничестве почти год. Да не нарушил бы этого затворничества до конца дней своих, если бы однажды не приехали к нему Ярослав с женой Ириной и дочь Мария с мужем, польским королем Казимиром. С ними приехал и Добрыня, который всё это время управлял делами державы в Киеве. В тот же день к вечеру прискакали сыновья Владимира - князья Борис и Глеб. А как все собрались и оказали почести великому князю, Добрыня за вечерней трапезой воскликнул:
- Князь-батюшка, хватит пребывать в темнице! На ясный свет тебя просим показаться, в стольный град вернуться.
И все прибывшие гости приветствовали князя весельем, все были шумны, особенно блистательный король Казимир и очаровательная королева Мария. И все вели себя загадочно.
Но князь Владимир не был расположен к веселью. Он предавался грусти. Приближалась годовщина со дня кончины Анны, и эта потеря ещё давила князя. Однако коль скоро прибыли гости, то Владимир в меру сил постарался скрыть своё печальное состояние, приободрился. Он приветливо разговаривал с ними, был несказанно рад приезду Бориса и Глеба. И с Ярославом и его женой был ласков. Она обещала подарить свекру внука. И всё-таки Владимир догадывался, что близкие собрались не только для того, чтобы навестить его, но и с какой-то тайной целью. Владимиру оставалось лишь гадать, и пока не накрыли столы и все не сели к ним, он маялся, желая угадать причину приезда детей и других гостей. Даже преданный князю Добрыня был загадочно молчалив. «Ну погодите, как бы боком не вышла вам эта скрытность», - подумал Владимир.
Все прояснилось, когда сели за стол и подняли наполненные вином кубки. Добрыня по праву старшего по возрасту сказал:
- Ты, князь-батюшка, верно хранил благочестие и память о незабвенной семеюшке Анне. Но держава без тебя пребывает в сиротстве, и мы всем миром просим тебя снова явиться народу. Все мы приехали затем, чтобы побудить тебя к этому. А ещё, - Добрыня обвел застолье рукой, - всем миром мы нашли новую семе-юшку, коя будет тебе доброй опорой в жизни.
Владимир, хоть и бодрился, но проявил растерянность, потому как не ожидал подобной новости. Но он скоро пришел в себя, встал и ответил строго, уперевшись глазами в Ярослава:
- Гости милые, сердечные, приезду вашему рад, но слышать то, что сказал дядюшка, не желаю. И года ещё не минуло, как Всевышний взял у меня незабвенную Анну, и я не пребываю с нею в разлуке.
- Великий князь, отец наш, - встав, заговорил польский король Казимир, - мы чтим крепость твоего благочестия, да год скоро минет, и ты по законам христианства будешь волен в своей судьбе. Мы же говорим тебе: сын императора Оттона Первого Куно фон Энни-ген ждет твоих сватов и готов отдать тебе в жены свою дочь принцессу Арлогию.