Глава пятая. «ДАЙ НАМ ВЛАДИМИРА!»
Едва справили девятины после кончины великой княгини Ольги, как по Руси поползла смута. Первыми подняли голову вольнолюбивые новгородцы. Они ещё не ярились, ещё терпимо требовали от князя Святослава нового наместника и твердили, чтобы убрал старого, который грозился порушить их древние обычаи, лишить чтимых ими богов Перуна, Белеса и Хороса, привести их к новой вере. Приходили в Киеве к воеводе Свенельду новгородские торговые люди, коих всегда было полно в стольном граде, говорили ему:
- Ты скажи великому князю, ежели не пошлет к нам в Новгород своего сына, то изберем для себя милого нам князя.
Новгородцы же породили в те дни первый устав для всей Руси о князьях, и было в нем сказано: «Хотим князя, да владеет и правит нами по закону».
Но в Киеве долго не было никакого движения в пользу новгородцев. Тогда в лето 970 года пришли на легких ладьях в Киев послы новгородские во главе с языческим жрецом Богомилом Соловьем. Поднимались они по Боричеву взвозу уверенно, твердо помня наказ городского веча: «Пусть шлет в правители своего сына». Но и дары богатые Святославу несли: рыбьего зуба, добытого в Белом море, соболей, взятых в Обнорской тайге, да жемчуга, поднятого со дна северной Мезени и её притоков, - всего во множестве. Ещё новгородские послы пригнали «стаю» лодок-долбленок, которые издревле поставлялись в Киев из северной земли.
У князя Святослава одна нога была уже в ладье, когда пожаловали новгородцы. Думал умчать по быстрой воде в Переяславец, потому как за год сидения в Киеве совсем изошел тоской по «своему» городу на Дунае. Хотелось забыться, выветрить из головы христианские порядки, которые царствовали в княжеских палатах волей княгини Ольги. Но от послов, даже если они твоей земли, бегать нельзя. Велел он воеводам заняться дружиной, с отроками и гриднями в военном искусстве порадеть, а сам государственными делами обременился, держа при себе за советников воевод Свенельда и Стемида с немногими городскими старцами и княжьими мужами.
И получилось так, что эта задержка из-за новгородцев оказалась только на руку князю. Решительный и быстрый в любом деле, Святослав стал кроить цельное российское полотно на удельные княжества, дабы оттуда, из Переяславца, не гонять гонцов с повелениями и указами в Киев, а здесь и по другим пределам Руси жизнь текла без его вмешательства. Ещё будучи в Переяславце, князь Святослав задумал многое, что можно было бы назвать великими преобразованиями, если бы задуманное нашло место в жизни. На них потребовался бы князю не один год. Метил Святослав, сын Игорев, овладеть Бессарабией, Молдавией и Валахией, да прежде всего изгнать из этих земель завоевателей-печенегов. Тогда, как представлял Святослав, сей цепью завоеваний соединит он Болгарию с русской державой, укоротит путь к Византии.
В тот год, как скончалась великая княгиня Ольга, византийским императором был Иоанн Цимисхий, и в ту пору князь Святослав ещё не мог знать, что случится спустя два года. А будет так, что войска гордого василевса Иоанна Цимисхия вторгнутся в Болгарию, захватят Софию, болгарского царя Бориса II уведут в Константинополь и там во время триумфальных празднеств в честь победы над Болгарией его публично лишат царских регалий.
Но, не ведая будущего, Святослав знал и видел предвестников больших перемен. Как и он, болгарские правители враждебно относились к Византии, все время искали ссоры с ней. Болгары, так же, как и россияне, не раз сходились в битвах с предшественником Цимисхия императором Никифором Фокой. Их борьба не прекращалась ни на один год. Теперь в Византии был новый император, но политика империи и отношение соседей к ней остались прежними.
Все это и заставило Святослава решиться на очень важный и ответственный шаг по переделу державы. Увы, не в пользу великой Руси.
Лишь только новгородские послы отдохнули, Святослав собрал в гриднице большой совет, на который позвал всех воевод, княжьих мужей, бояр и городских старцев. Тут же были открыты двери новгородским послам, которых возглавил жрец Богомил Соловей.
А когда собрались, то повелел князь привести сыновей Ярополка и Олега. Воевода Свенельд привел своих воспитанников, а с ними и своего сына отрока Люта. За последний год воспитания Свенельд во многом преуспел и сумел вдохнуть в княжичей и своего сына крепкий варяжский дух, далекий от миролюбивого славянского духа. Ярополк и Олег, да и Лют держали себя вольно, смотрели на всех сошедшихся в гриднице гордо и независимо не по годам, зная себе цену. Да и нарядны были княжичи: в парчовых кафтанах, в сафьяновых сапожках, по серьге в правом ухе, как у отца. Темные волосы ниспадали на плечи.