СИНЬОРА ДЗАМПА. А как ведет себя д’Альбино?
СИНЬОРА ЛОКАШО. Д’Альбино злится. Из-за идиотской ревности Калоджеро, ему не удастся побыть наедине с любимой женщиной и пяти минут. Именно поэтому он ее сфотографировал. Вчера вечером он мне сказал: «Уж теперь она от меня не убежит! Я увеличу ее фотографию, и тогда ее мужу вряд ли удастся помешать мне быть с ней наедине!»
СИНЬОРА ДЗАМПА (видит приближающихся Калоджеро и его жену Марту). Вот они идут. Посмотрите на них! Она приговорена к смертной казни, а он собирается на ее похороны.
СИНЬОРА ЛОКАШО. Не понимаю, почему супруги дошедшие в своих отношениях до такого состояния, не разводятся.
СИНЬОРА ДЗАМПА. А кто говорит, что этого не бывает.
Слева Марта в сопровождении Калоджеро. Эти мужчина средних лет, у него великолепный цвет лица и черные усы. Он кажется озабоченным. Сверхмодно одет: на нем пестрый клетчатый пиджак с разрезами и накладными карманами, узкие в трубочку брюки, на голове новая с иголочки шляпа. Живой манекен. Марта — красивая молодая женщина. Выглядит ко всему безучастной. Нервничает. Оба измучены семейными сценами и пребывают в глубоком унынии.
В присутствии посторонних, муж делает вид, что ему на все наплевать, старается казаться беззаботным. Все исподтишка наблюдают за парочкой. Калоджеро держится в нескольких шагах от Марты. Так они делают по саду круг.
СИНЬОРА ДЗАМПА. Присаживайтесь к нам, поболтаем!
МАРТА. Спасибо.
Присаживается рядом с друзьями.
СИНЬОРА ЛОКАШО (Обращаясь к Калоджеро). Присаживайтесь и вы! Какого дьявола вы всегда строите из себя сноба?! Сноба!
КАЛОДЖЕРО. С чего вы это взяли? Я никому не подражаю.
СИНЬОРА ДЗАМПА. Ну вот. Не успели появиться, как уже сказали первую грубость.
КАЛОДЖЕРО. Ничего подобного. Это не грубость, а истинная правда.
СИНЬОРА ЛОКАШО. Вторая грубость. Ну ладно, мы вас извиняем, вы, кажется, сегодня не в духе.
КАЛОДЖЕРО. Кто вам это сказал? Просто не терплю прописных истин и безапелляционного тона. Наоборот, у меня превосходное настроение. Запомните раз и навсегда: я счастлив, потому, что никогда не строю себе никаких иллюзий. Для меня хлеб — это хлеб, вино — это вино и морская вода — всегда горькая и соленая!
СИНЬОРА ЛОКАШО. Что вы хотите этим сказать?
КАЛОДЖЕРО. А то, что я знаю цену вещам и готов на все! Для меня не существует неожиданностей, потому что даже себе я не верю ни на грош!
СИНЬОРА ДЗАМПА. И даже женщинам?
КАЛОДЖЕРО. А им-то тем более! Надеюсь, никто не обидится?
МАРТА (тихо, ему). Ты не замечаешь, как ты смешон?
Обращаясь к женщинам.
Извините, мой муж пошутил! Это его обычная манера!
КАЛОДЖЕРО. Ну, конечно! В этом вы можете быть больше чем уверены. Я никогда не воспринимал серьезно женское общество.
СИНЬОРА МАРИАНО. О, что вы! Мы не обижаемся. Именно потому, что нам известно, что вы воспринимаете все всерьез!
СИНЬОРА ЛОКАШО (увидев его, восклицает). Мариано Д'Альбини!
КАЛОДЖЕРО. Вы с ума сошли. Моя жена знает, как я отношусь к подобным вещам. Я ее никогда ни к кому не ревновал и, тем более, к нему… к этому… Это ниже моего достоинства.
Поднимается.
СИНЬОРА ЛОКАШО. Постойте! Куда же вы? Я сказала: Мариано Д'Альбини, потому что увидела его. Он идет к нам!
Указывает налево.
КАЛОДЖЕРО (смущенно). Я не понял.
МАРИАНО (появляется слева). А вот и я! Синьора Марта, как видите, я пунктуален. Вот фотографии! Они получились великолепно. Синьора Дзампа, вы тоже здесь сняты.
СИНЬОРА ДЗАМПА. Это та компания, с которой мы на днях фотографировались?
СИНЬОРА ЛОКАШО. Компания с собакой?
МАРИАНО. Да, да.
Открывает конверт и показывает. Все с интересом рассматривают фотоснимки.
КАЛОДЖЕРО. Видно, что вы зря не теряли время.
МАРИАНО. Слово, данное синьоре, — закон. Синьора Марта, ваша фотография получилась так хорошо, что я заказал шесть копий.
Тихо.
И одну увеличил!