Ей доставляют наслаждение звуки трещоток и бубнов, голоса флейт, вид волков и ясноглазых львов.[9]
Это одностороннее маскулинное развитие приносит с собой героизм в битве и охоте, необходимых для защиты и поддержания женской группы, а создаваемая им полярность между мужчинами и женщинами укрепляет взаимное притяжение полов. Таким образом, напряжение между противоположностями порождает первую форму социальной структуры: экзогамия препятствует сочетанию символически сходного, и только антитетическим группам, напр., кланам, носящим символы солнца и луны, дня и ночи, черного и белого, дозволено родниться.
Но Богиня ведет мужскую группу не только в резню. Наряду с воинами и охотниками, вождями и лидерами среди ее последователей находятся жрецы при жертвоприношениях и провидцы. Пусть и косвенно, но Великая Богиня почитает развитие воли и действия среди мужчин, а также поощряет духовный рост. Ведь дух, впервые появившись из бессознательного, питается изначальными подземными источниками в мире Великой Матери.
Как эту матриархальную ситуацию переживает мужчина, как он ее превосходит и почему мужская группа и патриархат неизменно должны стремиться к доминированию, уже было показано в деталях в другом месте.[10]
Как только мужчина освобождается от власти женской группы, он обращается против Женского посредством того самого качество, которое Женское и подталкивало к развитию. Тотемный предок, трансперсональное мужское начало, которое для женщин изначально было антагонистично земному мужчине или мужской группе, теперь узурпируется мужчинами и устанавливается как противоположность Великой Матери как источник мужского духа.
Животная форма богов и богинь лишь позднее выражение того, что самоочевидно в тотемистической психологии раннего человека. Для раннего человека столь же естественно то, что нуминозный прародитель должен обладать животной формой, как и то, что Великая Богиня должна быть наделена всевозможными животными свойствами и являться как животное или сопровождаться животными.
На первый взгляд, кажется, что нет разницы между мужскими и женскими богами. И те, и те другие могут принимать животную форму. Но различие есть. Тогда как мужской бог в мифе, как мужчина-герой, обычно появляется в противопоставлении животному, с которым он сражается и побеждает, Великая Богиня, как Госпожа Зверей, властвует над ними, но сражается с ними редко. Между ней и миром животных нет враждебности или антагонизма, хотя она имеет дело как с дикими, так и с покорными и прирученными зверями.
(Илл. 17, 122) Змееголовая или птицеголовая богиня с крыльями или ногами птицы (Илл. 126) известна нам из древней Месопотамии и Беотии, (Илл. 124) тогда как в Шумере и в Египте она появляется как богиня-корова и властительница стада.[11] Тот же облик мы находим у богини Рас Шамры (Илл. 123), которая, неся снопы, окруженная скачущими баранами, правит над плодородием растительности и скота.
(Илл. 124b) Столп Великой Богини демонстрирует ее власть над быком и львами. (Илл. 124а) Тысячелетиями она стоит или сидит, воцарившаяся на львах, как Лилит, месопотамская богиня ночи, зла и смерти, крылатая, с ногами птицы, сопровождаемая совами; (Илл. 37) как хеттская богиня, прижимающая ребенка к груди; на вратах в Микенах, где ее символизирует древо или столп, стоящий между львов; или на Крите, играющая с парой львов, (Рис. 62) или стоящая на горе, подпираемой львами перед поклоняющимся юношей. Это та же богиня, которая в Фригии появляется с Аттисом между двух львов,[12] которую почитали в Ликии, Лидии, Фракии, Сирии,[13] Финикии и в других местах. (Илл. 127) В поздний период она стояла на льве в Спарте; (Илл. 125) держала львов в облике капуйской крылатой Артемиды; душила их как Горгона, как Кибела; (Илл. 80, 128а) или – тысячи лет спустя – как Фортуна сидела в колеснице, направляемой львами. (Илл. 129) В Индии или как тибетская Тара она оседлала льва и держала солнце в своей руке; (Илл. 130) и как христианская Мадонна она все еще сидит на троне, украшенном львами. (Илл. 131а)
Рис. 62 Богиня, стоящая на горе