Спустившись в подземелье, Картер, действительно, устроил настоящее шоу. Переднюю к тому времени уже прибрали и установили стулья, чтобы публика могла на них сидеть. Отверстие, которое проделали в стене погребальной камеры Картер с Карнарвоном, теперь предусмотрительно закрыли маленькой деревянной платформой. Именно с нее Карнарвон обратился к собравшимся с короткой речью, поблагодарив рабочих и выразив особую признательность Метрополитен-музею за его огромную помощь в осуществлении всего проекта. Затем наступила очередь Картера. Соблюдая меры предосторожности, он начал аккуратно снимать штукатурку со стены погребальной камеры. Он совершенно точно знал, что будет найдено в этом помещении, однако сознательно держал в напряжении посетителей, сидевших у него за спиной. Наконец, отверстие оказалось достаточно большим, и Картер, повернувшись к собравшимся, хрипло произнес: «Я вижу сине-золотую фаянсовую стену»[99].
Для присутствующих зрителей наступил сказочный момент, и Картер успешно сделал вид, что потрясен не меньше их. Отверстие еще расширили, и стала заметна мерцающая золотом стенка ковчега[100]. Картер проскользнул в погребальную камеру и продолжил священнодействовать, доставая оттуда множество восхитительных предметов искусства: шкатулки, светильники и даже одиннадцать весел для священной ладьи. Затем Картер, как написано в книге Томаса Ховинга «Тутанхамон: нерассказанная история», «снял запоры на внешнем ковчеге и, открыв крышку, достал льняной покров… За древним куском материи скрывался еще один ковчег, крышка которого была также закрыта на запоры и, на этот раз, запечатана… Данный факт, как объявил завороженной публике Картер, означал, что грабители не добрались до тела юного фараона». Надо признать, что ни один сценарист не написал бы более захватывающего по своей драматургии сценария. Подобное шоу заслуживало того, чтобы продолжаться целую вечность[101].
Карнарвон так рассказывал корреспонденту «Таймс» Артуру Мертону о том, что он чувствовал в тот день:
Трудно описать, что я чувствовал, когда вошел во внутреннее помещение, потому что, ручаюсь, я никогда и не мечтал, что мне доведется увидеть такое восхитительное зрелище, которое открылось моим глазам… Затем с величайшей осторожностью я последовал за мистером Картером. Можете представить, что все эмоции и волнение, испытанные мною, когда я вошел в первое помещение, ровно ничего не стоили в сравнении с тем, что я почувствовал, оказавшись в практически нетронутой гробнице египетского фараона. Я нисколько не сомневался, что, открывая ковчег за ковчегом, в пространстве между их стенками мы увидим множество предметов, представляющих огромнейший интерес и отличающихся от уже найденных только тем, что они будут еще прекраснее. Работа по снятию крышек с ковчегов требовала величайшей осторожности и сноровки, и по мере того как она продолжалась, я ожидал со все нарастающим интересом и волнением, пока, наконец, мы не добрались до того места, где, вне всякого сомнения, лежало непотревоженное тело царя[102]
Картер осознал, что для работ в гробнице ему требуется помощь, и поспешил связаться с заведующим отделом египетских древностей Метрополитен-музея Альбертом Литгоу, который незадолго до того прислал ему телеграмму с поздравлениями и предложил свои услуги. В ответ Картер телеграфировал: «Спасибо за послание [с поздравлениями]. Открытие поистине колоссальное, и требуется любое содействие. Не сможете ли привлечь Бертона на время? Расходы за наш счет. Обяжете самым скорым ответом. С наилучшими пожеланиями — Картер, отель «Континенталь», Каир.
Литгоу немедленно согласился. Он был крайне заинтересован в том, чтобы завязать более тесные отношения с Картером. Прежде всего, он стремился получить право первого выбора в отношении всего, что будет найдено в гробнице. Картер сделал правильный выбор среди конкурирующих музеев, а щедрость Литгоу впоследствии была полностью вознаграждена.
Гарри Бертон, о котором шла речь в телеграмме, был англичанином, жившим во Флоренции и в 1914 году завязавшим контакты с Метрополитен-музеем. Он занимался раскопками в Долине царей с Теодором Дэвисом, а теперь стал работать с Картером в качестве фотографа. Сотни стеклянных негативов, сделанных им в последующие годы за то время, пока очищалась гробница, могут считаться лучшими фотографиями из всех, на которых запечатлены археологические исследования. Вообще предложения помощи поступали отовсюду, и Картер смог собрать настоящую команду тех, кто ему нравился и кому он мог доверять. Среди них были Артур Мейс, Коллендер, Перси Ньюберри (человек, впервые открывший Картеру египтологию), Алан Гардинер, Джеймс Брестэд, Уолтер Хаузер, Линдсей Фут Холл и Ричард Адамсон.
100
Деревянные позолоченные ковчеги в гробнице Тутанхамона сам Картер, а вслед за ним и другие авторы, называют также внешними саркофагами, в отличие от внутреннего саркофага, выполненного из желтого кварцита. —