Создание постоянной армии, находившейся на полном казенном довольствии, позволяло снять еще одну серьезную опасность. Наемники, для которых война была ремеслом, несмотря на все предпринимаемые меры, сохраняли верность своему слову и своему нанимателю лишь до тех пор, пока получали деньги или же, в крайнем случае, надеялись на их получение. В противном случае их верность была более чем сомнительна, и никто не мог поручиться за то, что не получавшие обещанного жалованья или добычи солдаты не взбунтуются и не возьмут того, что им причиталось, силой169. Пример испанской Фландрской армии, пожалуй, в этом плане самый показательный. Несмотря на то, что испанская казна расходовала на ее содержание огромные средства, однако постоянные задержки с выплатой жалованья привели к тому, что армия таяла, как весенний снег, от дезертирства и постоянно сотрясалась бунтами и мятежами солдат. Так, в ноябре 1576 г. испанская армия в Нидерландах насчитывала реально около 8 тыс. солдат вместо списочных 60 тыс. Порой дезертирство достигало огромных размеров – во время осады голландской крепости Берген-оп-Зом с июля по октябрь 1622 г. численность осадной испанской армии сократилась с 20,6 тыс. до 13,2 тыс. солдат – в основном из-за дезертирства170. Что же касается солдатских мятежей, то между 1572 и 1576 гг. их было 5, а между 1589 и 1607 гг. – 37 (в каждом участвовало не менее 100 солдат). Особенно страшным был мятеж 1576 г., когда вышедшие из-под контроля своих командиров наемники опустошили южные Нидерланды и устроили погром в Антверпене, где было убито до 8 тыс. мирных горожан171.
Мятеж 1576 г. имел для испанского владычества в Нидерландах фатальные последствия – с этого момента все попытки восстановить порядок в восставших провинциях посредством переговоров, поиска некоего компромисса стали невозможны из-за роста антииспанских настроений. Наемная армия, которая к тому времени давно стала, по словам Дж. Паркера, «государством в государстве с собственными ритмами рождения и смерти, организмом с собственными признаками и мотивациями…»172, властно вмешалась в расчеты политиков и опрокинула их. Но иначе и быть не могло – многонациональные «банды» наемников объединяло и сплачивало только одно – чувство общности интересов, пресловутый esprit dе corps, привязанность к своим капитанам и лишь в последнюю очередь верность присяге и религии173.
Переход от армий, набираемых на контрактной основе на время, к армиям постоянным, полностью находящимся на содержании короны, позволял избежать всех этих опасностей. Такая армия уже больше не могла быть (во всяком случае, теоретически) игрушкой в руках честолюбивых «антрепренеров», способных создать серьезные проблемы для своих нанимателей. Не представляла она серьезной опасности и для внутренней стабильности государства и общества – власти старались, и не без успеха, с одной стороны, изолировать армию от общества, а с другой стороны, держать ее наготове на случай непредвиденных внутриполитических осложнений для подавления волнений и мятежей. Такая армия действительно становилась послушным орудием в руках короны, подлинным «ultima ratio regis», поскольку на смену множеству частных «антрепренеров» пришел в лице монарха один, «генеральный», выступавший одновременно и как «локатор», и как «кондуктор». Такая армия всегда была «под рукой», и не требовалось значительного времени для ее отмобилизации и приведения в боевую готовность – даже с чисто военной точки зрения она была удобнее и выгоднее, чем прежняя контрактная армия.
Однако для того, чтобы эта армия находилась в состоянии боеготовности и при этом не представляла угрозы подданным короля, необходимо было решить чрезвычайно важную и сложную задачу ее обеспечения оружием, снаряжением, провиантом и фуражом. С прежней контрактной армией в этом плане было проще хотя бы потому, что оружием же и амуницией контрактная армия снабжала себя в значительной степени сама174. Провиант и фураж наемная армия добывала сама – в лучшем случае закупая его у местного населения, а чаще – просто занимаясь грабежами. Отнюдь не случайно римский император Фердинанд II в своей инструкции Альбрехту Валленштейну в 1625 г. указывал на необходимость поддержания в войсках строгой дисциплины, направленной в том числе и на предотвращение грабежей и мародерства со стороны солдат, в результате чего страна превращалась в пустыню175. И это было не случайно – Германия после долгих лет мира и спокойствия впервые столкнулась с нравами наемной солдатни, одинаково грабившей и католиков, и протестантов, не делая различий между теми и другими. К примеру, протестантский генерал граф Э. Мансфельд для содержания своих войск в начале 20-х гг. XVII в. опустошал контрибуциями (и мародерством) территорию как католической (после поражения протестантов в 1620 г. при Белой Горе) Чехии, так и кальвинистского Пфальца.