В. И. Ленин глубоко и всесторонне проанализировал обстановку. Его тезисы «Политическое положение», статьи «Три кризиса», «К лозунгам», брошюра «Уроки революции» и другие работы наметили и обосновали новую тактику партии.
В те дни состоялся VI съезд партии, который собрал около 270 лучших представителей коммунистов России.
В Петрограде, на Выборгской стороне, где начались заседания съезда (позже из-за опасности преследований со стороны правительства заседания были перенесены за Нарвскую заставу), встретились бойцы ленинской гвардии, гордость и цвет революции.
Для их характеристики достаточно привести один факт. На съезде среди делегатов была распространена анкета Центрального Комитета. Имелся в анкете и вопрос о репрессиях. И что же выяснилось? Из 171 делегата, заполнившего анкету, 150 человек подвергались ранее аресту за революционную деятельность, многие — свыше пяти раз. В среднем на каждого приходилось по три-четыре ареста, более чем по полтора года тюремного заключения. Подавляющее их большинство вступило в партию до 1917 г.
С 26 июля по 3 августа делегаты обсуждали коренные вопросы революции. Ленинские работы легли в основу решений съезда, помогли делегатам правильно сориентироваться в обстановке.
И. П. Флеровский рассказывал: «Я отлично помню, какое огромное впечатление на членов съезда произвела ленинская брошюра «К лозунгам», доставленная из Кронштадта на съезд… Все делегаты получили экземпляр брошюры и жадно приникли к ее страницам…
Какие тезисы, обычно излагаемые сухим лапидарным стилем, могли сравниться с ленинской статьей, в которой железная диалектическая логика сочеталась с революционной страстностью гениального вождя!»{40} Съезд обсудил вопросы, касавшиеся стратегии и тактики партии. Обсуждались политический, организационный и финансовый отчеты Центрального Комитета, доклады по текущему моменту; рассматривались (на четырех заседаниях) сообщения о деятельности партийных организаций на местах; были приняты новый Устав партии и решения по ряду других вопросов.
Съезд дал ясную оценку положению в стране, определил задачи партии в сложившихся условиях.
Революция растет. Революция идет вперед. Террор буржуазии не может остановить ее неуклонную поступь, констатировал съезд. «Работают подземные силы истории. В самых глубинах народных масс назревает глухое недовольство. Крестьянам нужна земля, рабочим нужен хлеб, и тем и другим нужен мир»{41}.
Победа социалистической революции неизбежна. Но «мирное развитие и безболезненный переход власти к Советам стали невозможны»{42}. Назрела необходимость насильственного свержения господства империалистической буржуазии. Курс на вооруженное восстание лег отныне в основу деятельности партии. Это не означало призыва к немедленному восстанию. Для этого еще не было необходимых условий. Готовиться к восстанию, приближать его час, собирать силы, быть во всеоружии, когда наступит решающее время, — так определила свою линию партия.
240 тыс. коммунистов — ко дню съезда ряды партии выросли втрое со времени Апрельской конференции, — вооруженные решениями съезда, с новой энергией продолжали работать в массах, ковали победу революции. И летел по всей стране пламенный призыв манифеста съезда коммунистов: «Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи! Стойко, мужественно и спокойно, не поддаваясь на провокацию, копите силы, стройтесь в боевые колонны! Под знамя партии, пролетарии и солдаты! Под наше знамя, угнетенные деревни!»{43}.
Разгром генеральского заговора
История сохранила одну весьма примечательную фотографию. В густой толпе нарядных мужчин и женщин, щеголеватых военных группа офицеров несет на руках узкоплечего генерала. На сухом скуластом лице генерала застыла улыбка. Кругом возбужденные лица, букеты цветов. Офицеры отдают честь. На Александровском вокзале в Москве буржуазия восторженно встречает своего кумира — генерала Л. Г. Корнилова.
Михаил Шолохов так пишет об этой встрече: «К Корнилову тянулись десятки рук. Какая-то полная растрепанная дама семенила сбоку от него, стараясь прижаться губами к рукаву светло-зеленого мундира. У выхода под оглушительный грохот приветственных криков Корнилова подняли на руки, понесли»{44}.
Почему удостоился таких почестей этот еще недавно мало кому известный генерал? Почему его имя не сходило со страниц буржуазной печати? Какую роль играл он в быстро сменявших друг друга событиях? Ответ прост. Дело в том, что российская и иностранная буржуазия сочла Корнилова подходящей фигурой на роль главного душителя революции, на пост военного диктатора. В июле-августе в стране созрел крупный контрреволюционный заговор с целью установления неприкрытой контрреволюционной диктатуры. Буржуазия считала, что июльские дни не принесли ей полной победы. Хотя власть и сосредоточилась в руках Временного правительства, революционные силы не удалось разгромить. Временное правительство, по мнению буржуазии, было не способно остановить неминуемое поступательное движение революции. «Нужна сильная рука», — в один голос твердили генералы, финансовые воротилы, промышленные тузы. «До тех пор, пока Россия не получит диктатора, облеченного широкой властью… до тех пор порядка в России не будет», — откровенно заявлял махровый реакционер Пуришкевич.
«Нужна сильная рука», — «советовали» представители Англии, Франции, США, все более и более беззастенчиво вмешивавшиеся в дела российской революции.
Выбор пал на Корнилова, неоднократно заявлявшего о своей решимости не останавливаться ни перед чем для «восстановления порядка».
Л. Г. Корнилов, 47-летний генерал, сын отставного казачьего офицера, в начале войны командовал пехотной дивизией. Попав в 1915 г. в плен к австрийцам, бежал оттуда и был назначен командиром армейского корпуса» Командуя с марта 1917 г. Петроградским военным округом, он говорил о «неизбежности жесткой расчистки Петрограда», а в апреле ратовал за то, чтобы разогнать демонстрации вооруженной рукой. Отстраненный под давлением масс от командования округом, Корнилов возглавил сначала 8-ю армию, а затем весь Юго-Западный фронт, получив звание генерала от инфантерии, В июльские дни он провел массовые репрессии против революционно настроенных солдат.
Назначенный 20 июля верховным главнокомандующим, Корнилов начал непосредственную подготовку к мятежу. План заговора состоял в том, чтобы двинуть на Петроград специально отобранные контрреволюционные части, поднять мятеж в городе и, захватив столицу, организовать расправу с революционными силами.
В заговоре вместе с Корниловым и генеральной верхушкой руководящую роль играло руководство кадетской партии. На заседании своего ЦК лидеры партии, всегда кичившиеся приверженностью к гуманности, демократии, либерализму, откровенно говорили о необхо-мости «кровопускания». «Дело идет к расстрелу, так как слова бессильны», — сказал А. И. Шингарев. А П. Н. Милюков заявил о «неизбежности хирургической операции».
Заодно с корниловцами действовал и министр-председатель Временного правительства А. Ф. Керенский[7]. Сам Керенский подчеркивал не без гордости, что существо требований Корнилова было «вовсе не Америкой, им открытой, а являлось только своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством».
Непосредственно причастны к заговору были дипломатические и военные представители Антанты. Как передавал корреспондент французской газеты «Фигаро» Ренэ Маршан, после выступления Корнилова на московском Государственном совещании (13 августа) «британский генерал, официально представлявший английскую миссию, воскликнул: «Вот диктатор!»».
Английский посол Бьюкенен записал в своем дневнике: «Все мои симпатии были на стороне Корнилова». Кроме симпатий, на стороне Корнилова были и английские броневики, управлявшиеся английскими офицерами. Эти броневики вместе с корниловцами наступали на Петроград. Об этом факте рассказал, в частности, американский полковник Раймонд Робинс, находившийся в России в качестве представителя Красного Креста, подтверждая свой абсолютно определенный вывод: «Союзные представители участвовали в этой авантюре»{45}.
7
Керенский, первоначально (с марта) являвшийся министром юстиции, стал в мае военным и морским министром, а 8 июля — министром-председателем, сменив Г. Е. Львова.