Из воспоминаний Е.И. Жидилова: «3 ноября мы весь день пробирались по сухому руслу горной реки Аполах, узкому, извилистому, усеянному обломками скал. Протащить по нему автомашины, тракторы и пушки – труд адский. Кирками, ломами, лопатами бойцы пробивали проходы, а часто буквально на руках вытаскивали застрявшие орудия и машины. За весь день мы продвинулись всего лишь на десять километров».
По всему выходит, что отчаянная атака курсантов 3-го ноября 1941 г. была как раз попыткой открыть путь Приморской армии. Но, увы, попыткой неудачной. Единственный начальник, способный на тот момент принять решение по координации прорыва передовых частей Приморской армии вдоль Качинского каньона был контр-адмирал Жуков. И с этой задачей он не справился. Генерал Моргунов в своих мемуарах этот эпизод обороны никак не комментирует.
Воспоминания командира 172-й дивизии И.А. Ласкина и начальника оперативного отдела штаба армии полковника Крылова противоречивы. Совершенно непонятен походный порядок движения частей. Воспоминания рядового и младшего офицерского состава так же ясности не дают, т.к. они по своему служебному положению не обладали достаточной информацией. Немецкие источники дают одностороннюю информацию. Сложив воедино всю имеемую информацию, получим интересную картину.
Приведу цитату из воспоминаний Крылова:
«Противник проявил больше мобильности, чем мы ожидали, когда в ночь на 2 ноября намечали в Шумхае маршрут движения главных сил армии по долине Качи через Бия-Сала, Шуры (теперь Верхоречье – Кудрино)».
Как стало потом известно, Манштейн, бросив свой 54-й корпус прямо на Севастополь, поставил частям 30-го корпуса задачу не выпустить из гор Приморскую армию. Быстро реагируя на маневр наших войск, гитлеровцы сумели занять Шуры раньше, чем туда подошли «приморцы».
Крылов пишет: «Узнав о занятии противником селений Шуры, Улу-Сала, Мангуш, через которые должны следовать части армии, генерал И.Е. Петров приказал командиру 25-й Чапаевской дивизии генералу Т.К. Коломийцу возглавить руководство всеми отходившими частями армии, разгромить противника, который преградил путь отхода войск, и продолжать движение на Севастополь кратчайшим путем через Керменчик, Айтодор, Шули».
«…Качинская долина действительно была перекрыта немецкими частями, причем, боев было два. На сей раз, серьезную ошибку допустили немцы. В результате скоротечного боя немецкие части сводной моторизованной бригады были смяты, и в брешь смог пройти сводный отряд нашего 31-го полка…».
С 31-м стрелковым полком 25-й дивизии очень много вопросов. К моменту описываемых событий он отступал двумя группами, одна числилась 31-м полком, другая именовалась группой подполковника Мухамедьярова. Отступали группы разными путями. Были и более мелкие группы из состава полка. Достаточно любопытный фрагмент содержат воспоминания Н. Ширяева (бывшего командира батареи 31-го СП 25-й СД).
Широкорад приводит фотокопию фрагмента воспоминаний Николая Ширяева о прорыве полка через горный перевал от поселка Марьино в сторону села Нижний Чоргунь в ночь с 1-го на 2-е ноября. Вероятно, что под прикрытием этого сводного отряда в Севастополь прошла группа штаба Приморской армии во главе с генералом Петровым. Эти данные подтверждаются воспоминаниями В. Котенева, который утверждал, что их сводный отряд прикрывал отход штаба Приморской армии. К сожалению, других подтверждений пока найти не удалось.
По воспоминаниям В. Котенева маршрут движения становится более понятным. Он утверждает, что воспользовавшись тем, что противник был связан боем, их отряд, вместе со штабом армии проследовал по маршруту Ауджикой (Охотничье)–Керменчик (Высокое)–Албат (Куйбышево). Такая дорога существует по сей день. Дальнейшее движение группы не представляло сложности так как проходило по территории, удерживаемой нашими частями. И.А. Ласкин пишет: «Разгадав новый замысел противника, генерал Петров тут же, в 2 часа ночи 2 ноября, отдал распоряжение командиру 40-й кавалерийской дивизии полковнику Ф.Ф. Кудюрову: «Противник стремится прорваться на Ялту. Любыми усилиями не позднее 10 часов утра 2 ноября перехватить дорогу на Ялту в районе Албат». Речь идет о дороге Сюрень-Ялта через-Ай-петринский перевал. Сюда же из Ялты перебросил сводный отряд 2-й кавдивизии полковник П.Г. Новиков.
Противник быстро исправил свою ошибку и отбросив передовые отряды Приморской армии, поднялся вверх по долине Качи и, захватив деревню Ауджикой (Охотничье), закрыл этот путь отступления. Удар наносили немецкая конная разведрота 73-й дивизии, румынская мотоциклетная рота и противотанковый дивизион 72-й пехотной дивизии
Ночью 4-го числа советские части нанесли ответный удар. В 2 часа части 95-й стрелковой дивизии, 287-й стрелковый полк 25-й Чапаевской дивизии, две роты саперного батальона и 747-й полк 172-й дивизии атаковали противника, пытаясь расчистить путь по долине Качи.
Из воспоминаний И.А. Ласкина: «Наши подразделения еще добивали метавшихся фашистов, а обоз и артиллерия полным ходом двинулись по шоссе. В бою был полностью разгромлен мотоотряд и 72-й противотанковый дивизион немцев, было взято 18 вражеских орудий, 28 пулеметов, до 30 автомашин и 19 мотоциклов. В этой ночной схватке принимали участие 747-й полк и другие подразделения 172-й стрелковой дивизии. Саперному взводу 172-й дивизии под командованием лейтенанта Петра Терентьевича Лепехи было приказано выбить немцев, засевших в домах и садах на окраине селения. Лепеха скрытно через огороды вывел взвод. Бойцы внезапно открыли огонь из винтовок, забросали врага гранатами, а затем с криком «ура!» атаковали гитлеровцев. Вражеская группа была полностью разгромлена».
Почему армия не развила этот успех не совсем понятно. Вероятнее всего, противник подтянул основные силы и остановил продвижение советских войск. Да и продвижение войск Приморской армии к Севастополю по долине реки Кача явно запоздало. Батальон ВМУБО к этому сроку был переброшен в Мартынову балку, 17-й и 19-й батальоны отошли в глубь Бельбекской долины, ведя бой за Дуванкойский опорный пункт. Противник не только перекрыл выход из долины Качи, но и продвинулся в верховья Бельбекской долины. В этих условиях дальнейшее продвижение по узкому ущелью реки Кача грозило частям Приморской большими потерями, с трудно предсказуемым результатом.
Весь блок последней информации позволяет сделать вывод о том, что не удержав позицию вдоль реки Кача, отведя батальоны в глубь Бельбекской долины, командование флота не обеспечило кратчайший путь выхода Приморской армии, чем усугубило и без того критическую обстановку в Севастополе.
Оставим пока в покое части Приморской армии, которым теперь предстояло резко изменив маршрут, форсированными маршами с боями прорываться через Ай-Петринский перевал к Алуште, с перспективой выхода к Севастополю по ялтинской дороге.
Удивляться подобному развитию событий не стоит. Все распоряжения командования флота и действия войск на позициях под Севастополем с 1-го до 4-го ноября были подчинены задаче удержания рубежей в течение четырех-пяти дней…для обеспечения эвакуации флота. Стоит ли эти распоряжения, не предусматривающие длительную, устойчивую оборону, расценивать как преступные… Быть может, это были единственно возможные, оправданные обстановкой действия? Попытаемся разобраться в том, кто был инициатором такого своеобразного планирования, и насколько оно было оправдано складывающейся обстановкой.
Для того, чтобы ответить на этот непростой вопрос, для начала попытаемся выяснить, чем в это время занималось командование флота и командование войсками Крыма. Как мы выяснили, командующий Приморской армией генерал-майор И.Е. Петров с немалыми сложностями прибыл в Севастополь и приступил к координации действий выходящих к Севастополю дивизий армии.