Так, уже в 22 часа 30 минут 3 ноября в адрес Верховного Главнокомандующего и Наркома ВМФ от имени Военного совета флота была направлена телеграмма о предлагаемых им решениях, вытекающих из создавшейся обстановки:
«Вывести на Кавказ основные корабельные силы флота, оставив в Севастополе два старых крейсера, четыре эсминца и несколько тральщиков и катеров.
Эвакуировать на Кавказ все достраивающиеся корабли, Морской завод и мастерские флота.
Передислоцировать всю авиацию на аэродромы Кавказа, оставив в районе Севастополе лишь небольшое количество самолетов.
Эвакуировать в Поти и Самтреди отделы тыла.
Ввиду невозможности управлять флотом из Севастополя, организовать флагманский командный пункт в Туапсе, куда перевести штаб и учреждения флота».
То, что Филипп Сергеевич Октябрьский был великолепным психологом, у него не отнять… Перевод кораблей в Кавказские базы осуществлялся с 16 октября, и на момент отправления телеграммы этот процесс был практически завершен.
О том, что флотское имущество, средства ПВО, боезапас всех видов и наименований, в том числе и для флотской авиации, вывозились в течение предыдущего месяца, речь уже шла. Теперь оставалось эту «разумную» (?) инициативу закрепить юридически, потому как риск был велик, – что с получением указаний из Москвы по укреплению обороны Севастополя, вся эта «хозяйственная» деятельность могла быть расценена как пораженческая, со всеми вытекающими отсюда последствиями… Но все обошлось – в ответной телеграмме перевод флотского КП на Кавказ был разрешен, и уже в 18 часов 27 минут крейсер Красный Крым» вышел из Севастополя в Туапсе с документами и имуществом штаба Черноморского флота. С перспективой создания запасного ФКП ЧФ в скале в четырех километрах юго-восточнее Туапсе была оборудована штольня.
Н.Г. Кузнецов до вечера 5 ноября отсутствовал в Наркомате, и телеграммы от командующего флотом, действительно, оставались без ответа. Можно только поражаться терпеливому отношению Кузнецова к весьма экстравагантным поступкам Октябрьского. Ведь, по логике, своей последней телеграммой в адрес Ставки, Филипп Сергеевич в очередной раз «подставлял» Николая Герасимовича перед начальником Генерального штаба и Сталиным…
В своих мемуарах Кузнецов пишет: «То, что Военный совет Черноморского флота, где бы он не находился, прежде всего, занимался обороной Севастополя, является бесспорным… Вечером 5 ноября я вернулся в Москву и уже имел возможность обменяться своими соображениями об организации обороны Севастополя с начальником Генерального штаба. После подробного обсуждения с работниками Главного морского штаба и адмиралом Галлером положения в Севастополе я пришел к убеждению, что в сложившейся обстановке только Военный совет флота сможет эффективно руководить защитой города». Поэтому уже 4-го ноября Октябрьский получил указание Наркома – находиться в Севастополе.
Это решение совершенно не устраивало адмирала Октябрьского. В связи с этим, командующий ЧФ направляет в Ставку очередную телеграмму. Следует отметить, что теперь это уже было явным нарушением субординации, – Филипп Сергеевич нервничает: «…Положение Севастополя под угрозой захвата …Противник занял Дуванкой (вы сами, адмирал и ваши ближайшие соратники – Жуков, Моргунов и Кулаков сдали противнику Дуванкой – Б.Н.) – наша первая линия обороны прорвана, идут бои, исключительно активно действует авиация… Севастополь пока обороняется исключительно частями флота – гарнизона моряков… Севастополь до сих пор не получил никакой помощи армии… Резервов больше нет… Одна надежда, что через день-два подойдут армейские части… Исходя из данной обстановки, мною принято решение, написано два донесения… я до сих пор не получил никаких руководящих указаний… Докладываю третий раз, прошу подтвердить, правильны ли проводимые мной мероприятия. Если вновь не будет ответа, буду считать свои действия правильными…. Сего числа все руководство сухопутной обороной Главной базы решением Левченко возложено на командующего Приморской армией, который также прибыл как и Левченко в Севастополь. Я назначил заместителя по обороне Главной базы Жукова командиром Севастопольской базы, функции которого сделались весьма ограниченными, которому передаю часть кораблей флота, всю Береговую артиллерию, ОВР ГБ, истравиацию и средства ПВО (которые не успел до конца перебазировать для усиления обороны Кавказских баз – Б.Н.) и ряд прочих органов ВМБ.
Если позволит обстановка довести дело эвакуации до конца после выполнения намеченного плана ФКП флота будет перенесен в Туапсе, откуда будет осуществляться руководство флотом и боевыми действиями на Черноморском и Азовском театрах. Данные мероприятия согласованы, целиком одобрены ВС Крыма т.т. Левченко и Роговым.
5 ноября 1941 года. 19-00. Октябрьский».
Вот вам, пожалуйста, и ответ на многие наши вопросы. Нарком приказывает командующему находиться в Севастополе и всемерно способствовать обороне, а Филипп Сергеевич продолжает информировать Ставку о ходе эвакуации и о готовности КП в Туапсе для перевода туда Военного совета флота. А мы тщетно пытаемся найти признаки деятельности Филиппа Сергеевича по сдерживанию противника… Искать-то не стоило. Достаточно было прочитать в воспоминаниях Моргунова: «…с момента приезда от адмирала Октябрьского никаких указаний не поступило».
А то, говорят, какой-то там рубеж по Каче оставили, не обеспечив прорыва «приморцев», батальоны флотского формирования, понесшие большие потери, отвели за позицию ДОТов в Дуванкойском узле обороны, а теперь и ДОТы, оставшиеся без пехотного прикрытия, придется взрывать... Как все это мелко и неинтересно… Вот то, что до сих пор выезд в Туапсе командующего флотом Москвой не разрешен – вот это проблема…
22-го октября, убывая на Кавказ и оставляя за себя контр-адмирала Г.В. Жукова, Филипп Сергеевич наверняка позаботился, чтобы того ввели в Военный совет флота, иначе все его распоряжения были бы нелегитимны. А все эти разговоры о том, что де с Октябрьского как с командующего флотом никто ответственности за состояние дел в Севастополе не снимал… Для любого чиновника, особенно для прокурора, важен документ, а не эмоции. Ну, а Гавриил Жуков чем думал, принимая «дела» у Филиппа Сергеевича в столь ответственное время? Видимо, мало ему было лавров героя обороны Одессы, хотелось еще и в Севастополе отличиться. Шанс был как в игре на крапленой рулетке… Так надо помнить, с кем дело имеешь. Общаясь с Филиппом Сергеевичем, сам Нарком Николай Герасимович Кузнецов не позволял себе ни на минуту расслабиться, помятую декабрь 1938 года и «дело» о гибели эскадренного миноносца «Решительный», когда бескомпромиссный ленинец Филипп Октябрьский, возглавляя государственную комиссию по факту гибели корабля, упорно подталкивал к расстрельной стенке «нерадивого» комфлота Кузнецова и за компанию с ним «преступно халатного» комбрига Горшкова… А тут… Жуков… Гавриил.
Так что наш аллигатор в адмиральском обличьи, каковым был во все времена Филипп Сергеевич, при необходимости Гавриила Жукова проглотил бы и не поморщился… Просто час контр-адмирала Жукова еще не пришел. Да и понадобится он адмиралу Октябрьскому еще не единожды как штатный «заложник ситуации». В конце декабря ситуация в Севастополе опять сложится – «мама не горюй!». И опять Филиппу Сергеевичу приспичит на Кавказ смотаться и, как на грех, под рукой окажется все тот же незаменимый в подобных ситуациях Гавриил Васильевич Жуков… Учитывал бы Жуков народное толкование своего простецкого имели – «Гаврила», да и поостерегся бы доверяться таким «благодетелям» как Филипп Сергеевич.