Из последней информации стоит обратить внимание на то, что командиры батальонов 9-й бригады, проявляя разумную инициативу занимали оборону на заранее подготовленных позициях в районе высоты 30.8, с целью контроля дороги из города к устью Стрелецкой и Камышевой бухт. Это вполне естественно, так как в течение трех предшествующих недель 2-й батальон бригады оборудовал позиции в районе бухты Омега, а 1-й батальон находился на оборудованных позициях между хуторами Пелисье и Ухтомского на участке между устьями Камышевой и Казачьей бухт. То, что батальоны осуществляли на этих рубежах противодесантную оборону, не меняет сути дела – они находились на оборудованных позициях на пути движения немецких войск и были готовы встретить врага. После же доклада полковника Благовещенского генералу Новикову батальонам был выделен участок «…от маяка до 35-й батареи», то есть ,перед ними стояла задача непосредственного прикрытия аэродрома. Вот вам конкретный пример, когда, имея под рукой не менее 40 тысяч вооруженных бойцов, генерал Новиков был озабочен не созданием жесткой обороны а исключительно решал задачу прикрытия района планируемой эвакуации.
И все же, не все командиры выполняли приказания командования по занятию позиций перед фронтом 35-й батареи. По этому поводу можно привести воспоминания майора И. Пыжова из 953-го артполка 388-й стрелковой дивизии. Он, в частности, написал: «Остаток дня 30 июня и весь день 1-го июля мы располагались у 35-й батареи. Кто-то из старших моряков-офицеров формировал отряды и выделял им секторы обороны. Однако мы воспротивились этому. С нами был командир и комиссар полка, начальник штаба. Поэтому мы отошли дальше к маяку. Такое решение диктовалось еще тем, что в районе 35-й батареи накопилось слишком много войск, укрыться было негде, и мы могли стать жертвой первого авиаудара противника».
Другой участник обороны помощник командира батальона 7-й бригады морской пехоты старший лейтенант С.В. Ерошевич написал: «Приказа на отход к мысу Херсонес мы ни от кого не получали. Просто нечем было удерживать ранее занимаемые позиции. Прибыв на рассвете 1 июля на мыс Херсонес, мы остатком батальона комбата Бондаренко расположились у самого уреза воды, где до нашего прихода отдыхали летчики. В течение последующих дней занимали оборону в районе 35-й батареи и отражали нападение противника и дальше. А ночью ждали прихода кораблей».
И таких групп и подразделений было немало. Как вспоминает В.Е. Гуров из группы «017»особого назначения ЧФ: «…многие разрозненные части, потеряв над собою власть, стали самовольно уходить с передовой, пробираясь в бухты Казачью, Камышовую, надеясь на личное счастье попасть на корабль».
Между тем, на втором рубеже: хутор Гречанова – хутор Пелисье у бухты Камышовой занял позиции истребительный батальон ВВС ЧФ под командой лейтенанта И.П. Михайлика из 20-й авиабазы ВВС ЧФ. Из его писем следует, что батальон в составе трех рот, вооруженный стрелковым оружием, 4 пулеметами «Максим», 9 ручными пулеметами Дегтярева, одной ротой охранял побережье Камышовой бухты от высадки десанта противника, а остальными двумя взял под контроль дорогу из Балаклавы к Херсонесскому полуострову. Были вырыты окопы для борьбы с танками противника.
«В это же утро с побережья у мыса Фиолент был снят пулеметный взвод в составе 4 пулеметов «Максим» из состава 109-й дивизии для укрепления второго рубежа обороны. Пулеметы расположили на позициях через каждые 500 метров друг от друга», – написал пулеметчик 5-й стрелковой роты 2-го батальона 456-го погранполка Н.Ф. Карнаух.
Поток автотранспорта и немногочисленной техники из города к утру 1 июля иссяк, но не уменьшился поток мелких групп военных, одиночек и горожан. Шли разрозненно для безопасности от налетов авиации противника.
Находясь у бухты Круглой, где в землянках располагался тыл 92-го армейского инженерного батальона, командир взвода этой части лейтенант Н.Т. Кашкаров написал: «День 1 июля был характерен движением мелких отдельных групп военных, двигавшихся по дороге мимо бухты в направлении бухты Камышовой, мыса Херсонес. К середине дня этот поток усилился. Меня окружили 5 командиров резерва из наших войск. От них я узнал, что город ночью сдан. В войсках получен приказ на отход к мысу Херсонес, где надлежит ждать корабли для эвакуации. В этом потоке движения все перемешалось. В группах держались около младшего командира или командира, самое большее до капитана. Все большое начальство, как испарилось, как не было его» (ЦВМА. Хроника обороны Севастополя, л. 326).
Дорога к бухтам от самого Севастополя была изрыта воронками авиабомб и снарядов. Местами стояли разбитые или сгоревшие автомашины, повозки, лежали трупы людей, лошадей, валялись разные носильные вещи. Вражеские самолеты раз за разом на бреющем полете бомбили и обстреливали из пулеметов и пушек идущих.
К тому времени на берегах Камышовой и Казачьей бухт, у 35-й батареи, на Херсонесском полуострове у берега моря в районе Херсонесской бухты были сконцентрированы и находились в беспорядочном положении трактора, автотехника, артиллерийские орудия, орудийные лафеты, повозки и другая военная техника. Вражеская авиация весь день бомбила усиленно весь район Херсонесского полуострова, аэродром и район перешейка у 35-й береговой батареи.
В.Е. Гурин писал: «Все мы понимали трагичность создавшегося положения, но не теряли надежды на планомерную эвакуацию защитников Севастополя. Многие из нас подумывали о прорыве фронта в направлении Ялтинского шоссе, чтобы прорваться по открытой местности и уйти в горы для продолжения борьбы в тылу у врага».
По воспоминаниям командира истребительного батальона ВВС Михайлика: «Днем 1 июля со стороны дороги из Балаклавы стали появляться первые группы немецкой пехоты по 15-20 человек. Высылаемые навстречу взводы своим огнем старались не допустить противника в расположение боевых порядков батальона у Камышовой бухты. После 15 часов появились 3 немецких танка. Они были пропущены в глубину обороны, где их забросали гранатами, и по смотровым щелям был открыт пулеметный огонь. В результате боя танки повернули по балке в направлении 35-й батареи. Пехоту отсекли и она отступила к двум домикам городка 35-й батареи по дороге из Балаклавы в Камышовую бухту. Так велись стычки, переходящие в рукопашную с противником, весь вечер и всю ночь».
Если попытаться восстановить примерный ход боевых действий на левом фланге обороны СОРа, пользуясь скупыми сведениями их архивов и воспоминаний участников боевых действий этого дня, то сравнивая их с воспоминаниями Э. Манштейна и его схемой положения сторон в июне 1942 года из его книги «Утерянные победы», видно, что основное направление удара противника было со стороны Балаклавского шоссе в направлении район 35-й береговой батареи – Херсонесский полуостров с тем, чтобы отсечь и окружить на подступах к ним остатки наших войск, сражающихся на рубеже хут. Пятницкого – истоков бухты Стрелецкой и в городе.
Попытки противника своими передовыми разведгруппами автоматчиков и затем подошедшими несколькими танками, как это следует из сообщения Михайлика, продвинуться вдоль дороги из Балаклавы в Камышовую бухту были отбиты подразделениями батальона ВВС ЧФ и повернули в сторону 35-й батареи.
После проводов командования СОРа генерал Новиков и его штаб вплотную занялись налаживанием связи и управления войсками первого рубежа обороны, а также расстановкой частей второго рубежа обороны на подступах к 35-й батарее. Однако, наладить связь с войсками первого рубежа не удалось, и части там дрались самостоятельно под руководством комендантов секторов.
О положении с организацией обороны при принятии командования оставшимися войсками Приморской армии и частями Береговой обороны генерал Новиков говорил так: «Я не мог организовать лучшей обороны, чем она была. Принимая командование, я уже не имел связи, все было в движении. Офицерский состав здесь, в районе эвакуации. Оборона в самом городе не намечалась. Все мои попытки организовать сборные части не привели ни к чему. Мне со своим штабом было приказано уйти на кораблях».