Был ли в момент прихода СКА-052 на причале Ильичев, трудно сказать. Судя по тому, что катер пришел значительно раньше расчетного времени, Ильичева не было на причале. Его помощник – старший лейтенант Линчик, постоянно находившийся вечером 1 июля в помещении батареи говорил, что появлявшийся время от времени Ильичев не сообщал ему об обстановке и своих делах. Несколько странное заявление официального помощника «старшего морского начальника», каковым числился Ильичев, видимо, было вызвано настойчивыми допросами особистов после возвращения Линчика из плена.
Нас прежде всего интересует какие действия предпринимались Новиковым для организации эвакуации и что происходило в районе 35-й батарее в эти последние часы 1 июля 1942 года?
По воспоминаниям участников событий в тот вечер 1 июля на фронте обороны наступила относительная тишина. Основная масса защитников была в районе 35-й батареи и Херсонесского полуострова. Все кто знал об этом с нетерпением ждали прихода кораблей. Но как свидетельствуют письма ветеранов многие не были предупреждены о предстоящем приходе катеров. По воспоминаниям начальника шифрпоста старшего лейтенанта Гусарова, начальника радиопоста капитан-лейтенанта Островского, старшего по связи в Севастополе капитан-лейтенанта Суворова, военно-морского коменданта порта Севастополь Линчика, капитана 2 ранга Зарубы, а также полковника Пискунова события в тот вечер и ночь на 2 июля развивались, примерно, так.
Учитывая предстоящие сложности с эвакуацией через рейдовый причал большой группы офицеров, Новиков и Ильичев решили подготовить запасной вариант эвакуации штаба дивизии и моропергруппы либо на подводной лодке, либо на самолете, для чего по указанию Ильичева Гусаров сначала дал шифровку на одну из подводных лодок, находившуюся в районе 35-й батареи. Набрав позывные подводной лодки, Гусаров передал телеграмму примерно такого содержания: «Командиру ПЛ… Подойти к Херсонесскому маяку. Быть в позиционном положении. Мы подойдем на катере. Никого не брать. Новиков, Ильичев, 21 час. 30 мин. 1 июля 1942 г.».
В это время в районе 35-й береговой батареи находилась подводная лодка «А-2» и на подходе были ПЛ «М-112» и «М-111» и другие. Что касается двух последних «малюток»: «М-111» и «М-112», то они подойдут к рейду 35-й батареи только к полудню следующего дня. Как выяснилось позже, подводные лодки не могли всплыть и выйти на связь из-за действия вражеских катеров противолодочной обороны, а из подводного положения лодки не смогли передать ответную шифровку. Толку-то было бы от этих лодок-«малюток», если бы они и приблизились к берегу в районе 35-й батареи?
Вторая шифровка, которая адресовалась Октябрьскому, имела текст примерно такого содержания: «Командующему ЧФ. Вышлите самолет. Херсонесский аэродром держим. Сил остается очень мало. Новиков, Ильичев 22.00. 1.07.42 г.»
Обратите внимание на время отправления двух последних шифровок. Кстати, вот вам и ответ на вопрос, где находился Ильичев в момент подхода СКА-052. Он вместе с Новиковым составлял шифровки и контролировал их отправление. Кто мог предположить, что в этот самый момент командир СКА-052 крушит кованым форштевнем своего катера секцию деревянного причала – единственного места, где на тот момент можно было принимать плавстредства?
Стоит обратить внимание на следующий факт. Вместо того, чтобы принять решительные меры по обеспечению порядка в районе предстоящей эвакуации, генерал Новиков прежде всего был озабочен проблемой собственной эвакуации: сначала «прорабатывал» вариант спасения на подводной лодке, затем запрашивал командующего о возможности присылке самолета… Это при том, что уже в течение суток в специальном укрытии в Казачьей бухте его ожидал СКА-112. Как предчувствовал Новиков, не судьба спастись ему на этом катере.
К содержанию этих телеграмм мы еще вернемся.
Нужно ли пояснять, что вызов отдельного самолета с Кавказа предполагал эвакуацию не более 20-25 человек. Для адресата текст этой шифровки мог означать откровенный SOS. Можно ли было после этого ожидать от генерала Новикова планомерных, решителельных действий по организации эвакуации, не говоря уже о «жесткой» обороне района прикрытия эвакуации? А ведь в это время тральщики и «морские охотники» были уже на подходе к Херсонесу.
Ответ на последнюю телеграмму был получен, когда погас свет – в 23.45. Об этом мы уже вели речь. Обрабатывали эту шифровку при свечах. Гусаров позвонил Новикову, чтобы доложить о ней, но ответил заместитель его и сказал, что Новиков на посадке. И добавил: «С документами сами знаете что делать, а в остальном действуйте самостоятельно».
Между тем в последней шифровке сообщалось: «Новикову, Ильичеву. Самолетов у меня нет. Держите батарею и Херсонес. Буду присылать корабли. Октябрьский».
О том, что вместо обещанных четырех тральщиков придут только два, и что вместо десяти сторожевых катеров придут семь, Новиков уже знал по радиограмме из Новороссийска. Об этом написал в воспоминаниях Гусаров. Он не знал, что не придут еще и два сторожевых катера из отряда Скляра, получившие повреждения во время налета вражеских самолетов и вернувшиеся в Новоросийск. Наверняка, Новиков не знал, что СКА -052 уже «отметился» у причала и его уже не стоило учитывать. Теперь главной проблемой была та, что катера шифорсвязь не имели, на прямую связь с КП на 35-й батарее выйти не могли и их действия у берега были трудно предсказуемы. Что касается двух тральщиков БТЩ № 14 и БТЩ № 16, то на переходе в 19.00 они были атакованы самолетами противника. БТЩ № 14 получил повреждения, которые позже исправил, но поврежденную машину ввести в строй не смогли и поэтому продолжили свой путь на второй с меньшей скоростью, БТЩ-16 оставался в его охранении. Подойдя с опозданием (после 22.00) к подходной точке минного фарватера № 3 и не обнаружив створных огней, тральщики повернули назад, но в 23.40 снова вернулись и опять не обнаружили створных огней (которые, по «недоразумению» (?) были выключены после прохода основной группы кораблей). На проход минным фарватером без ориентиров командиры тральщиков не решились.
Вот вам и очередной, теперь уже, «прощальный привет» от адмирала Октябрьского, с его инициативой минирования подходов к Севастополю… Получив разрешение оперативного дежурного штаба ЧФ «действовать по обстановке», тральщики легли на обратный курс, подняв на обратном пути с гидросамолета ГСТ-9, потерпевшего аварию, 33 человека. Таким образом, с уходом в Новороссийск этих двух тральщиков потенциальные возможности по эвакуации начсостава сократились, как минимум, в два раза.
Но что же было дальше? Когда и при каких обстоятельствах покинул 35-ю береговую батарею генерал Новиков? Сопровождал ли Новикова на причал Ильичев, а если нет, то где Ильичев в это время был? Как покажут дальнейшие события, капитан 3 ранга Ильичев при подходе катеров был там, где ему и следовало быть – в гуще старших командиров и политработников, надеясь их эвакуировать в первую очередь.
И еще небольшой, но все же заметный эпизод, произошедший перед приходом кораблей. Как писал Гусаров, вечером 1 июля, когда стемнело и бои прекратились, капитан 3 ранга Ильичев привел в шифрпост военного прокурора Черноморского флота Кошелева и сказал, чтобы его накормили. Это было сделано. Кошелев умылся, покушал – тогда еще работала кают-компания. Ильичев с нашим старшиной поднялись туда, и старшина принес еду и чайник воды. Прокурор в кают-компанию не пошел, так как был не по форме одет. Часть еды он отнес своему помощнику, который остался за пулеметом, что говорит о его честности, бесстрашии и высокой воинской культуре.