По анализу обстановки, узнав о появлении у причала СКА-052, генерал Новиков быстро «сворачивает» свой КП и с группой офицеров штаба спешно направляется для посадки на причал.
22 ч 00 мин. Генерал Новиков и сопровождающие его офицеры через амбразуру башни ББ № 35 покидают батарею и переходят на причал для посадки в СКА.
22 ч 15 мин. Командующий флотом вице-адмирал Октябрьский запросил генерала Новикова: «Немедленно донести мне, можете ли продержаться два-три дня на этом рубеже».
Но ответа на эту радиограмму от генерала Новикова получено не было. Последняя телеграмма Октябрьского в адрес Новикова была вызвана тем, что даже в Генеральном штабе стало очевидным, что командующий флотом не предпринимает должных мер для спасения людей с Херсонесского плацдарма.
23 ч 45 мин. Подорвана электростанция и ББ-35 перешла на аккумуляторное освещение (мы уже имеем информацию о том, что дизель-генератор был выведен из строя путем заклинивания ротора, после спуска масла – Б.Н.).
23 ч 45 мин. Получен ответ на шифровку Новикова: «Самолетов у меня нет. Держите батарею и Херсонес. Буду присылать корабли. Октябрьский». Эта шифровка была получена, когда на ББ-35 погас свет. Обрабатывали шифровку при свечах. Когда о ней позвонили Новикову, то ответил его заместитель и сказал, что Новиков на посадке. И добавил: «С документами сами знаете, что делать...»
Связисты уничтожили шифры и коды, а также аппаратуру связи. Связь с Кавказом была потеряна. Вот вам очередной факт: покидая 35-ю батарею, уничтожая аппаратуру скрытой связи, Новиков, по сути дела, лишал войска последней надежды на эвакуацию, сознательно обрекая на уничтожение и плен остававшихся на плацдарме воинов.
Итак, не дождавшись ответа на посланную телеграмму, Новиков, оставив на 35-й батарее часть офицеров своего штаба, с группой случайных офицеров, оказавшихся на тот момент рядом с ним, выходит в море на морском охотнике, более суток ожидавшим приказа в укрытой стоянке в Казачьей бухте.
Интересно бы знать, как Новиков мотивировал бы свое убытие с плацдарма, окажись он на Кавказе? Оценивая ситуацию, в которой происходила посадка на сторожевые катера в ночь с 1-го на 2-е июля и, будучи предупрежден Октябрьским, что «…на этом эвакуация заканчивается», Новиков мог сделать вывод, что его миссия в Севастополе завершена. Инструктируя Новикова, Петров и Октябрьский вели речь о том, что продержаться нужно сутки. Оговоренные сутки истекли, кроме того, получив к этому моменту легкое ранение, Новиков имел и формальное право покинуть свой боевой пост. О том, как Новиков покидал 35-ю батарею, оставили воспоминания капитан 2 ранга Заруба и политрук Звездкин, убывшие вместе с ним на катере.
24 ч 00 мин. Основная масса личного состава пехотных соединений скапливается в районе 35-й береговой батареи. «…Количество людей в районе берега у причала составило более 10 тыс. человек...» (это строки из лживого послевоенного отчета. Неужели непонятно, что никто их там не считал. Но зато всех посчитают немцы, построив в колонну по десять в шеренге, и насчитают 60 тысяч! – Б.Н.).
Обращает на себя внимание последнее донесение Новикова, которое было послано только за его подписью, что не полагалось по установленным правилам. Не исключено, что в этот момент комиссар 109-й дивизии Хацкевич, как старший политработник группировки проводил на 35-й батарее совещание по сложившейся обстановке о планируемой эвакуации. Об этом эпизоде упоминал полковник Пискунов в своем выступлении на военно-исторической конференции в Севастополе в 1961 году.
Задержав наше внимание на этом эпизоде, Маношин упустил из вида то, что Новиков, убывая с батареи для посадки в катер для эвакуации, похоже, не дождался Хацкевича. С бригадным комиссаром Хацкевичем многое не ясно. Иван Заруба упоминает его среди командиров и политработников, находившихся на катере вместе с Новиковым. В то же время Дмитрий Пискунов, после долгих колебаний, называет Хацкевича в числе руководителей временного Военного совета, образованного после оставления Новиковым херсонесского плацдарма…
Возвращаемся к воспоминаниям капитана 2 ранга Зарубы. С его слов, примерно между 22.00 и 22.30 генерал Новиков и сопровождающие его командиры начали выходить из 35-й береговой батареи через амбразуру башни. Новикова поддерживали под руки с двух сторон в связи с ранением. По какой причине Новиков шел без гимнастерки, неясно. Возможно из-за раненой руки, а может, и потому, чтобы не привлекать внимание немецких агентов, которые, по убеждению многих, там были.
Встречал ли Новикова на причале его помощник Ильичев, Заруба не упоминает, как и о причине их задержки в подземном переходе в 35-й батареи. Но то, что Ильичев в то время был на причале и наводил порядок, предпринимая решительные действия, такие сведения имеются в воспоминаниях ветеранов обороны.
Политрук Е.А. Звездкин из гидрографии флота, как и ряд других товарищей, подтверждает факт прохождения Новикова и командиров его штаба с возгласами: «Дорогу генералу Новикову!» При этом припоминает, что показался месяц, и окончательно стемнело. Очень существенное уточнение, так как Новиков с сопровождающими его офицерами штаба, прошел на посадку, за полтора часа до подхода основной группы кораблей. Катер, на который сел Новиков, ожидал его в течение суток, находясь в специальном укрытии в Камышевой бухте, не входил в число катеров, направленных для эвакуации. Учитывая это условие, можно было бы не спешить с личной эвакуацией и контролировать ситуацию на плацдарме до ухода с рейда основной группы кораблей.
Обратите внимание: телеграмма в адрес генерала Петрова не застала адресат на месте, такая же история с последними телеграммами в адрес Новикова! Не слишком ли спешили руководители обороны со своей эвакуацией?
Если бы не паническое «сворачивание» командного пункта генералом Новиковым, то радиограммы Октябрьского застали бы его на месте и, возможно, обязали бы «…продержаться два-три дня на этом рубеже» (?). Очень похоже, что, находясь на причале в ожидании посадки в катер в течение полутора часов, Новиков был ознакомлен с содержанием телеграммы Октябрьского.
В то время как Ильичев, Линчик и Островский, находясь на берегу под 35-й батареей с многочисленными командирами вокруг них, ожидали прихода кораблей, старший лейтенант Гусаров в шифрпосту в связи с тем, что погас свет, уже при свечах обрабатывал последнюю шифровку из Новороссийска от Октябрьского.
Получив по телефону от заместителя Новикова сообщение, что генерал уже на причале и указание на счет шифрдокументов здесь же в шифрпосту сожгли все шифрдокументы, предварительно облив их бензином. Стоит обратить внимание, покидая помещения радиоузла связисты уничтожают документы скрытой связи, выводят из строя аппаратуру в полной уверенности, что она уже никому не понадобится. Не пройдет и двух часов как по приказанию вновь образованного Временного военного совета будут предприниматься попытки восстановить связь со штабом флота в Туапсе…
О том, что морская опергруппа находилась рядом на берегу под 35-й батареей с комсоставом Гусаров наверняка не знал, а Ильичев в спешке об изменившихся планах места посадки комсостава его не предупредил и поэтому он со своими старшинами попытался выйти наверх через левый КДП. Но дверь была закрыта и находилась под охраной с наружной стороны.