В 1963 году в партийный архив Крымского обкома партии поступили материалы от Д.И. Пискунова, написавшего по просьбе заведующего партархивом об обстоятельствах гибели секретаря обкома партии Ф.Д. Меньшикова. Ф.Д. Меньшиков до той поры считался пропавшим без вести в июле 1942 года на Херсонесском полуострове. Последний раз Пискунов виделся с Меньшиковым 2 июля 1942 года на берегу Херсонесской бухты. Подтвердив факт смерти Меньшикова, Пискунов представил краткий обзор последних дней обороны Севастополя по день своего пленения – 12 июля 1942 года. В сокращенном варианте этот материал был опубликован в сборнике «Крым в Великой Отечественной войне 1941-45 гг.» доктором исторических наук А.В. Басовым. В этом обзоре-воспоминаниях Пискунов впервые называет фамилию бригадного комиссара Хацкевича – комиссара 109-й стрелковой дивизии, как руководителя временного Военного совета армии, добавляя слова «...если память мне не изменяет».
В 1987 году в Кишиневе вышла книга Д.И. Пискунова «95-я Молдавская», в которой впервые для массового читателя было дана информация о временном руководстве Приморской армией, образованном в ночь на 2 июля 1942 года с уточнением подлинных должностей и воинских званий всех членов этого руководства.
В своем выступлении на военно-исторической конференции в мае 1961 года полковник Дмитрий Пискунов рассказал, что он занимался не только вопросами формирования резервов для обороны, но и подготовкой мест подхода катеров в Херсонесской бухте для последующей перегрузки людей на транспорта. Согласно воспоминаниям Пискунова Временное руководство армией в составе бригадного комиссара Хацкевича и начальника штаба майора Белоусова разместилось в штольне берега Херсонесской бухты, где ранее отдыхали летчики с Херсонесского аэродрома. Свой командный пункт Пискунов расположил в гроте берега той же Херсонесской бухты, в его пониженной части. По его словам подполковник Бабушкин через восстановленную радиостанцию на узле связи 35-й батареи держал связь с Новороссийском через подводную лодку в море. На прямую связь с командованием на Кавказе выйти не могли ввиду ограниченной мощности радиопередатчика. Командовавший правым флангом обороны полковник Гроссман свой КП держал на 35-й ложной батарее. На все КП была подана проводная связь с 35-й батарей.
Следует отметить, что выбор места приема катеров в Херсонесской (Малой Казачьей) бухте был исключительно удачен. Во-первых, этот район несколько удален от рубежа обороны, удерживаемого по линии 35-я батарея – устье бухты Казачьей. Во-вторых, на пологом берегу имелись песчаные участки, годные для непосредственного подхода катеров. Следует принять к сведению, что по положению рубежей обороны в период июльских боев имеются расхождения с воспоминаниями других участников обороны и архивными данными.
Моргунов в воспоминаниях отмечает, что 2 июля около 10 часов 30 мин радиоцентром штаба Черноморского флота была перехвачена радиограмма открытым текстом на волне командования СОРа: «Танки противника реагируйте немедленно Колганов». До сих пор не удалось установить кто ее передал и кому она была адресована. Но сам факт управления войсками по радио является документальным свидетельства того, что части на рубеже обороны управлялись командами с КП секторов. Это означает, что полковник Бабушкин смог не только установить связь с подводной лодкой в качестве ретранслятора для связи с КП флота на Кавазе, но и организовать радиосвязь с войсками на рубеже обороны. Эти факты являются косвенным подтверждением деятельности временного совета Приморской армии. Те, кто считает, что одних воспоминаний Пискунова по этому вопросу недостаточно, могут вернуться к мемуарам «основных источников информации» – «сказителям» Моргунову и Кулакову, которые к тому времени уже вторые сутки «реабилитировались» после глубокой моральной травмы эвакуации в Сочинском санатории. Уж они-то точно знали, что и как происходило в эти часы на Херсонесском плацдарме.
Следует учесть, что из пяти членов Временного руководства армией в живых остался только Пискунов. По немногочисленным свидетельствам участников событий этих трагических дней и информации, почерпнутой из немецких архивов, 12-го июля в плен к немцам попали четыре полковника. Числя среди них Пискунова, Бабушкина, Гроссмана и Хомича, несложно предположить, что еще одним «полковником» мог быть Хацкевич. В это несложно поверить, так как полковника Гроссмана по национальному признаку быстро вычислили, и в симферопольскую тюрьму он уже не попал. Сейчас никто уже не скажет сколько офицеров в званиях подполковников, полковников, полковых комиссаров и им равным по категории юристов, врачей, интендантов, финансистов, особистов было пленено в те дни на Херсонесском полуострове. В последние часы перед сдачей в плен шло массовое уничтожение партийных и служебных документов, переодевание моряков в армейское обмундирование и гражданскую одежду.
Об этом пишет в своих воспоминаниях бывший секретчик разведывательного отдела флота мичман Шаров. Сам Шаров переоделся в армейское обмундирование и имел при себе «солдатскую» книжку, естественно, на чужое имя. Такая своеобразная «маскировка» помогла Шарову пережить три года плена и успешно пройти послевоенные проверки всех уровней. Более того, по воспоминаниям его сына – отставного мичмана Евгения Шарова, отец был восстановлен в воинском звании и до 1948 года служил продовольственным баталером в госпитале Черноморского флота. Зная специфику «фильтрации» пленных немцами, было бы в высшей степени неразумно тому же Хацкевичу красоваться в плену «комиссарскими» звездами и «ромбом» бригадного комиссара. Кстати, в период обороны Севастополя в полевых условиях политработникам разрешалось носить общевойсковые знаки различия.
Документами Хацкевич вполне мог воспользовался чужими, чему вполне соответствовала правдоподобная «легенда» о том, что бригадный комиссар находился вместе с генералом Новиковым и погиб на катере МО-0112. Другое дело, что такой заметной и известной в армии фигуре, каковой являлся бригадный комиссар Хацкевич, «затеряться» в массе пленных было нереально. Поэтому вполне естественным стало его появление в Симферопольской тюрьме вместе с генерал-майором Новиковым и Зарубой.
По существовавшим «чекистским» нормам для подтверждения достоверности сведений того уровня, что пытался довести до «общественности» Дмитрий Пискунов нужно было найти как минимум двух свидетелей. Наверное их ищут до сих пор. Если вы готовы полностью принять на веру противоречивые, а иногда и откровенно лживые оправдания Ф.С. Октябрьского – это ваше право… Я больше верю Дмитрию Пискунову, переболевшему в плену тяжелой формой туберкулеза, три года хлебавшему лагерную баланду, и уже этими фактами заслужившим большее доверие.
В неопубликованной работе «Заключительный этап обороны Севастополя 1941–42 гг.», утвержденной в 1980 году бюро военно-научной секцией при ЦДСА, Пискунов пишет: «…на совещании при выборах Военного совета Приморской армии я не присутствовал, а был кооптирован в его состав утром 2-го июля в штольне Херсонесской бухты, куда временный Военный совет перешел из 35-й батареи, лично бригадным комиссаром А.Д. Хацкевичем». В 1985 году на вопрос: «почему на военно-исторической конференции в 1961 году он не смог назвать фамилию бригадного комиссара?», Пискунов сослался на обычное явление с памятью. «А бывает так, что выскочило из головы. В общем, – добавил он, –что в моих воспоминаниях написано – это точно».
А как быть с тем, что Заруба и Звездкин называют Хацкевича среди командиров и политработников, плененных вместе с Новиковым? Ни Звездкин, ни Заруба в лицо Хацкевича наверняка не знали и в той ночной кутерьме могли все перепутать. Тот же Иван Заруба называл среди «пассажиров» катера МО-0112 бригадного юриста Кошелева, в то время как Линчик подтвердил факт гибели Кошелева под скалами Херсонеса. Новиков, похоже, не спешил признать тот факт, что при эвакуации он «забыл» своего комиссара. Конец этому спору должен был положить тот очевидный факт, что после нахождения в больнице Симферопольской тюрьмы Хацкевича живым уже никто не видел. По утверждению Зарубы, Хацкевич погиб в Симферопольской тюрьме. По воспоминаниям Дмитрия Пискунова, Хацкевич 2-го июля застрелился вместе с Меньшиковым под скалами Херсонеса. Это утверждение Пискунова вызывает некоторое недоумение. Ночью 2-го июля бригадного комиссара Хацкевича избирают членов Временного военного совета, а вечером следующего день он застрелился?