Не менее болезненной и чуть менее позорной для нас считалась позиция немецких егерей на высоте 137.5 («пулеметная горка»), не позволявшая «срубить» вражеский клин в районе хутора Мекензия. И сколько еще таких «болячек» было вдоль передового рубежа нашей обороны?
Наши войска, наступавшие на смежных флангах первого и второго секторов, встре¬тились с крупными силами врага, которые также пере¬шли в наступление при поддержке танков. Ожесточен¬ный встречный бой длился до вечера. 72-я пехотная дивизия немцев, усиленная 17-м, 22-м и 70-м саперными ба¬тальонами, основные усилия сосредоточила на захват высоты 212,1 и деревни Камары. 161-й стрелковый полк не смог удержать позиций и оставил деревню. Однако прорваться дальше немецкие войска не смогли.
Из воспоминаний Р. Мюллера: «Путь нам преградило скорострельное крупнокалиберное морское орудие, наполовину вкопанное в землю. Орудие развило немыслимый темп стрельбы, поливая нас огненным дождем с расстояния менее километра. Вскоре с соседней вершины, в темноте на нас бросились толпы до зубов вооруженных большевиков, действовавших с немыслимой жестокостью. Огромные черные фигуры мелькали в темноте с немыслимой скоростью, крича что-то невнятное. На моих глазах стоявший рядом со мной солдат был зарублен остро отточенной лопатой. Около полуночи под давлением многократно превосходящих сил противника мы отступили...».
В 23 часа 20-го ноября немцы из деревни Чоргунь были выбиты 514-м и Местным стрелковыми полками. Во время боя южнее деревни погиб комис¬сар полка батальонный комиссар В.Ф. Рогачев, возглавивший атаку батальона. Силами 50-й пехотной ди¬визии противник атаковал позиции 2-го полка морской пехоты и 31-го стрелкового полка в направлении деревни Чоргунь. Все атаки против¬ника на этом участке были отбиты войсками при под¬держке артдотов № 70, 71, 72. В ночь на 21.11.41 года противник подобрался к доту № 69 и забросал его гранатами. Утром дот удалось отбить, но орудие было выведено из строя. К 21 часу 21 ноября 72-я и 50-я немецкие пехотные дивизии, по¬несшие тяжелые потери, прекратили атаки. На данном этапе борьбы это была их последняя попытка прорвать нашу оборону и ворваться в Севастополь.
Из воспоминаний бывшего сержанта 1330-го полка Иваненко:
«...за водой мы пробирались на соседний участок к источнику в деревню Камары или в деревню Благодать. В конце ноября, когда утихли бои, мы спустились с холма, на котором стояла дер. Камары. У подножья холма в круглом окопчике стояло большое морское орудие. Его щит был изрешечен бронебойными снарядами и пулями. Весь окоп до верха был завален длинными гильзами. Рядом на промерзшей земле штабелем в два ряда были уложены погибшие моряки – расчет орудия. Я насчитал двадцать четыре трупа. Тыловые раздевали их, складывая шинели и бушлаты в кучу, рядом с орудием и хоронили их тут же... в соседней траншее...».
21.11.41 года была предпринята атака на хутор Кара-коба при поддержке танка «БТ» и пяти вооруженных пулеметами тракторов «Комсомолец». Вполне понятно, почему в сводке не даны результаты подобной атаки. Представьте себе, на штурм сильно укрепленной позиции направить легкобронированный танк, вооруженный пулеметом, и трактора, вооруженные, опять-таки, пулеметами… По¬теряв большое количество солдат и боевой техники гитлеровцы прекратили штурм города. Бои на участке 1-го сектора обороны шли до 25 ноября, но ни одна из сторон решающего успеха добиться не смогла.
Всего за время боев по отражению первого штурма были потеряны 15 артиллерийских дотов, расположенных в опорных пунктах. Потеря этих укреплений была тяжелой для обороны Севастополя, так как на очень большой оборонительный район не хватало инженерных частей и подразделений военно-полевого строительства. Доста¬точно сказать, что из прибывших из Одессы в Крым инженерных частей три батальона были расформированы из-за неукомплектованности, а два управления военно-полевого строительства из трех были переброшены под Сталинград. Ощущалась нехватка цемента для строительства оборонительных сооружений. Но именно сопротивление маленьких гарнизонов дотов позволило выиграть время до подхода частей Приморской армии. Из части долговременных огневых точек орудия эвакуировать не удалось, но с потопленных и поврежденных кораблей поступили новые орудия.
Командующий флотом по-прежнему был настроен «эвакуироваться» из Севастополя. Филипп Сергеевич уподобился пассажиру транзитного рейса, багаж которого уже успел прибыть к месту назначения, а сам хозяин, из-за бестолкового начальника станции не только опоздал на поезд, но и вынужден прозябать на случайном полустанке…
Утром 23 ноября адмирал Ф.С. Октябрьский направил в Ставку телеграмму следующего содержания:
«Имея Ваше разрешение мой флагманский КП иметь на Кав¬казе, я получил впоследствии Вашу директиву с главной задачей Черноморскому флоту – оборона Крыма, остался в Севастополе. Сейчас в связи изменившейся обстановкой... учитывая, что весь флот базируется базах Кавказа, что эвакуация из Севастополя всего ненужного обороне, всего наиболее ценного закончена, что руководить Азовской флотилией, Керченской, Новорос¬сийской и другими базами, всем флотом, его операциями, бу¬дучи оперативно подчинен Козлову, из Севастополя невозмож¬но, прошу Вашего разрешения перенести руководство флотом в Ту¬апсе, оставив Севастополе своего заместителя по обороне Главной базы контр-адмирала Жукова, с небольшим аппаратом, подчинив ему моего заместителя по сухопутным войскам командующего При¬морской армией генерал-майора Петрова».
Попробую прокомментировать этот, по всем меркам галематейный текст. Если бы я не знал, как происходит обработка текстов при приемо-передаче шифротелеграмм, то решил бы, что отправитель телеграммы был пьян. Для начала, адмирал пытается обвинить (?) представителей Ставки в противоречивых приказаниях. Напоминает о том, что имея разрешение на перенесение КП флота на Кавказ, был готов туда отправиться, но выполняя Директиву Ставки по обороне флотом Крыма, вынужден был остаться в Севастополе… Теперь же, закончив эвакуацию из Севастополя имущества флота и переведя в базы Кавказа корабли, испытывая сложности в управлении силами флота, базами и флотилиями из Севастополя, он просто обязан находиться во главе аппарата управления флотом и повторно просит разрешения перенести руководство флотом в Туапсе (кому не понятно, что руководство флота – это Октябрьский и Кулаков? – Б.Н.), оставив в Севастополе своего заместителя по обороне Главной базы контр-адмирала Жукова.
Не прошло и двух недель как контр-адмирал Жуков был Октябрьским отрешен от всех должностей: заместителя командующего флотом по сухопутной обороне Главной базы, командира Главной базы флота, коменданта Севастопольского оборонительного района и направлен командовать Туапсинской базой. Теперь же Филипп Сергеевич великодушно был готов оставить Жукову в Севастополе сформированный им штаб и даже подчинить ему генерал-майора Петрова, которого он с таким трудом спихнул с должности командующего СОР…
Если Филипп Сергеевич считал свое пребывание на посту командующего СОРом досадной помехой и «ощущал» (?) себя, по-прежнему, исключительно командующим флотом, то почему бы ему не поделиться властью в Севастополе с тем же Жуковым?