Сложив численность всех подразделений 388-й дивизии можно сказать, что из 10 тыс. человек в дивизии оставалось всего... 2752 человек. Дивизия потеряла много бойцов убитыми, раненными и... особенно, пленными. Действительно, многие бойцы дивизии при тех или иных обстоятельствах сдались в плен. Из сдавшихся в плен бойцов грузинской национальности в марте были сформированы три роты хиви, общей численностью 375 человек. Здесь еще не учитываются бойцы и офицеры дивизии, осужденные судом военного трибунала с очень любопытной формулировкой: «…за склонность к сдаче в плен…».
Не добились немецко-фашистские войска успеха и на участке 79-й бригады морской пехоты, которая отразила две яростные атаки врага и прочно удерживала свои рубежи.
Существенную помощь защитникам Севастополя в этот день оказали авиация и боевые корабли. В первую половину дня двенадцать Ил-2 и шестнадцать И-16 штурмовали немецкую пехоту на линии фронта. Во вторую половину дня три Ил-2 и три И-16 снова штурмовали вражеские войска в долине Кара-Коба. Восемь Пе-2, семь Ил-2, шесть И-16 и три И-153 бомбардировали группу неприятельских танков, прорвавшуюся из долины реки Бельбек к посту Мекензиевые горы. Были уничтожены бронемашина, три автомашины, шесть повозок, три миномета и большое количество живой силы.
Лидер «Ташкент», эсминцы «Способный», «Смышленый» и «Бойкий» вели огонь по пунктам скопления войск и боевой техники врага. Было выпущено 522 130-мм снаряда. В 17 часов 30 минт из Севастополя в Туапсе вышли транспорт «Жан Жорес» в охранении тральщика «Щит» в 20 часов 23 минут – транспорты «Красногвардеец» и «Фабрициус» в охранении эсминца «Способный». В 21 час 35 минут вышли крейсер «Коминтерн» с эсминцем «Бойкий». На кораблях на Большую землю были вывезены 972 раненых, 72 тонны грузов.
В этот день в командование Приморской армией вступил генерал-лейтенант И.С. Черняк, назначенный на эту должность командующим Закавказским фронтом во исполнение директивы Ставки от 20 декабря 1941 года. Г.И. Ванеев пишет: «Замена командующего для Военного совета флота и Военного совета Приморской армии была неожиданной». В таком случае как понимать слова из телеграммы Г.В. Жукова, который руководил обороной СОР до прибытия Ф.С. Октябрьского в Севастополь: «...просим прислать крепкого общевойскового командира для руководства обороной...»?
Эти слова Ставкой были исполнены в точности, и утверждать, что прибытие Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Черняка в Севастополь было неожиданностью – нелепо. Из воспоминаний Крылова: «Петров и Крылов прилегли отдохнуть. Без какого-либо предуведомления в комнату дежурного вошел генерал-лейтенант с Золотой Звездой Героя Советского Союза на кителе. Строго, как будто бы строгость подкрепляла авторитет его звания, спросил:
– Кто вы такой? Ковтун представился.
– Я – Черняк! – объявил вошедший. – Генерал-лейтенант, Герой Советского Союза! Назначен командармом! Штаб армии поставлен об этом в известность? Ковтун не только удивился, но даже и растерялся.
– Нам об этом ничего не известно! – ответил он. Надо было бы немедленно разбудить Крылова или Петрова. Но Черняк предупредил его вопросом:
– Где Петров?
– Спит! Он только что прилег!
– Пусть отдохнет! Пусть доберет отдыха последние минутки! Завтра некогда будет отдыхать. Что у вас за карта?
Ковтун наносил последние данные обстановки. Он невольно заслонил карту, но Черняк не обратил на это внимание.
– Оборона? – спросил он. – А вы, майор, академию кончали?
– Нет! – ответил Ковтун, все еще не зная, что ему делать с незнакомым генералом, сомневаясь, не делает ли он служебного преступления, продолжая с ним разговор над картой.
– Сразу видно, что академии не кончали! – продолжал Черняк. – Кто же теперь так делает соотношение сил? Надо сопоставлять количество дивизий, а не батальонов. Вы работаете, как при Кутузове. Звание прибывшего не разрешало дерзость, хотя его замечание обличало полное непонимание происходящего.
– У вас столько дивизий, а вы не можете удержать рубеж обороны! Нет наступательного порыва! Но я вас расшевелю! Ковтун не выдержал:
– Нельзя же наша дивизии равнять с немецкими. У них полные полки трехбатальонного состава, а у нас половина полков – двухбатальонного! Да и батальоны неполные... А еще и отдельные подразделения.
– А вы, майор, не умеете слушать старших! Вас, как начальника оперотряда, прошу немедленно подготовить доклад о состоянии армии.
Ковтун разбудил Петрова и Крылова. Черняк предъявил Петрову приказ, подписанный командующим фронтом.
– Я не хочу сказать, что вы воевали плохо! – начал он. – В обороне вы кое-что сделали... Но оборона – прошедший этап. Вам известно, что происходит под Москвой? Наступил перелом в ходе войны, и то, что годилось вчера, сегодня не годится! Надо переходить в решительное наступление!
– Какими силами? – спросил Петров.
– Помилуйте! – повысил голос Черняк. – У вас дивизий больше, чем у Манштейна... Сейчас прибудет триста сорок пятая... Мы должны думать о прорыве к Симферополю, а вы тут так близко подпустили немцев, что они обстреливают корабли с берега... Петров молчал. Он понимал, что с человеком, который способен сравнить силы Приморской армии с 11-й армией Манштейна, спорить о чем-либо бесполезно.
Крылову было что сказать генерал-лейтенанту с Большой земли, но и он сдержался по примеру командарма. Он видел, что сейчас самое разумное уйти от спора; главное – познакомить Черняка с обстановкой на фронте, поэтому предложил:
– Иван Ефимович, побывайте с командующим в войсках, а мы тут подготовим приказ о вступлении Степана Ивановича Черняка в командование армией и соображения о наступлении...»
В воспоминаниях С.И. Черняк рисуется как безграмотный самонадеянный, хамовитый генерал. Но биография этого офицера этой характеристики не подтверждает. Участник боев в Испании, он отличился в Советско-Финляндской войне. В период боёв с 23 декабря 1939 года по 28 февраля 1940 года 136-й стрелковая дивизия (13-я армия, Северо-Западный фронт) комдива Черняка С.И. прорвала линию Маннергейма на участке Муола – Ильвес, нанеся противнику большой урон. В Севастополь Черняк прибыл, закончив Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. Просто он пришелся «не ко двору» сложившемуся коллективу, он взялся за дело слишком резко. «Трудно допустить, чтобы подобное решение возникло в результате ознакомления нового командарма с тогдашней севастопольской обстановкой. Да и не мог еще он успеть в должной мере с ней ознакомиться. Очевидно, такую задачу поставили перед ним в далеком Тбилиси, где находился штаб Закавказского фронта» – пишет Н.И. Крылов. Слишком резкие заявления нового командарма не понравились и флотскому руководству.
Как пишет Г.И. Ванеев: «Замена командующего Приморской армией была произведена без согласия Военного совета Черноморского флота, которому он был непосредственно подчинен. В 13.00 из Севастополя была направлена телеграмма: