В 23.40 разведка Приморской армии перехватила открытым текстом переданное приказание: «Ударом с воздуха и с земли уничтожить батарею противника на отметке 60.0». На этой высоте находилась 365-я зенитная батарея.
29 декабря, понедельник.
В 00 ч 15 мин лидер «Ташкент», находясь в охранении линкора «Парижская коммуна» у подходной точки фарватера № 3 к главной базе, по приказанию командующего флотом вышел из ордера и направился в Поти. В 1 ч 12 мин линкор в сопровождении эсминца «Смышленый» вошел в главную базу. В 5 ч 40 мин прибыл в Севастополь крейсер «Молотов», доставивший 1200 бойцов и командиров 769-го полка 386-й стрелковой дивизии и 15 вагонов боезапаса. Так началось прибытие частей 386-й дивизии (командир – полковник Н.Ф. Скутельник, военком – бригадный комиссар П.П. Медведев, начальник штаба – полковник Л.А. Добров, начальник политотдела – старший батальонный комиссар А. . Ульянов) в Севастополь.
К утру 29 декабря рубеж обороны 4 сектора занимали справа налево: от выс. 192.0 до кордона Мекензия № 1 – 79-я бригада; от кордона Мекензия № 1 до ст. Мекензиевые горы, перекрывая шоссе – части 345-й стрелковой дивизии; от станции до 300 м правее КП 30-й батареи – 8-я бригада морской пехоты; от КП батареи № 30 до деревни Любимовка, перекрывая долину Бельбека – 90-й стрелковый полк. Между 8-й бригадой и 345-й дивизией участок 250 м занимали остатки 40-й дивизии и 241-го полка.
Немецкие войска всю ночь также занимались перегруппировкой и подтягиванием резервов, т.к. их подразделения также понесли очень тяжелые потери. Боеспособность подразделений противника также падала. Из воспоминаний Г. Бидермана: «Роты наших пехотных полков слишком истощились за месяцы непрерывных боев, чтобы выполнить такую задачу. Сейчас 9-я рота нашего полка насчитывала только 18 человек; обязанности командира роты исполнял фельдфебель. Неделями солдаты не знали передышки, отбивая русские атаки, а потом снова атакуя. Стресс и боевые потери усугублял и климат – сырые, холодные дни и морозные ночи. В окопах под укрытием изодранных плащ-палаток карманные печки, на которых от свечи можно было нагревать консервированную в банках пищу, давали тепло лишь для того, чтобы отогреть больные суставы и застуженные руки. Мы отлично понимали, что наша легкая одежда вовсе не подходит для русской зимы. В сумерках мы с Вольфом поползли на ничейную землю ко второму русскому танку, который мы вывели из строя, единственный из трех, подбитых нами, который не сгорел. Из открытого люка башни свисало тело молодого командира танка. Вместе мы вытащили труп из отверстия в мощной броне, и я расстегнул его ремень и забрал перчатки, пистолет и планшет с картой. Мы разобрали орудийный прицел, и я заметил, что перекрестье было установлено точно на позицию нашего ПТО. Мы открыли казенник орудия и выпустили тяжелый снаряд из камеры, позволив ему упасть на пол, и с содроганием осознали, что это тот самый снаряд, который уничтожил бы весь наш орудийный расчет, не окажись мы на долю секунды быстрее. Танк был поражен одним-единственным нашим снарядом, который пробил башню как раз под боеукладкой, мгновенно убив советского стрелка».
Что же заставляло немецкого солдата так отчаянно сражаться на чужой земле? Ответ прост: страх. Из воспоминаний Э. фон Манштейна. «...Но совсем другое дело было в случае с солдатом, награжденным в польскую кампанию Железным крестом и попавшим из госпиталя в чужую для него часть. В первый же день были убиты командир его пулеметного расчета и остальные номера, и он не выдержал и побежал. По закону он должен был быть казнен. Но все же в этом случае – хотя речь шла о трусости в бою, представлявшей угрозу для своих войск, – нельзя было мерить той же меркой». Просматривая свод немецких законов военного времени, А. Неменко нашел подтверждение этим словам. Действительно, солдат, проявивший трусость на поле боя, отошедший с поля боя без приказа, подлежал... расстрелу. Все просто и эффективно. В сравнении с этим меры, принимаемые к личному составу, проявившему трусость, в РККА являлись исключительно либеральными и демократичными.
В 7 ч 30 мин 29 декабря 345-я стрелковая дивизия и 79-я стрелковая бригада после непродолжительного, но тяжелого встречного боя, отразили наступление противника и при поддержке батарей: зенитной № 365-й, береговой № 705, 265-го артиллерийского полка и других частей перешли в контратаку с целью восстановить положение в районе ст. Мекензиевые горы. Утром несколько раз вступал в бой бронепоезд «Железняков», который выходил из тоннеля на позицию южнее ст. Мекензиевые горы, производил огневой налет и уходил обратно в тоннель. Но во второй половине дня станция была опять отбита противником.
Линкор «Парижская коммуна» (командир – капитан 1 ранга Ф.И. Кравченко, военком – полковой комиссар В.Г. Колодкин), стоя у холодильника в Южной бухте, за день выпустил по противнику 179 305-мм и 265 120-мм снарядов. Данные о корректировке огня отсутствуют. Крейсер «Молотов« (командир – капитан 1 ранга Ю.К. Зиновьев, военком – полковой комиссар И.М. Колобаев) с бочек в Северной бухте израсходовал 205 180-мм и 170 100-мм снарядов. Эсминцы «Смышленый» (командир – капитан 3 ранга В.М. Шегула-Тихомиров, военком – старший политрук В.П. Вепперс) и «Безупречный» (командир – капитан-лейтенант П.М. Буряк, военком – старший политрук В.К. Усачев) выпустили по противнику 213 130-мм снарядов, а тральщик «Мина» (командир – старший лейтенант И.И. Синкевич) – 75 100-мм снарядов. Стрельба велась по площадям без корректировки.
В этот день прославились артиллеристы 265-го корпусного артиллерийского полка Приморской армии под командованием полковника Н.В. Богданова. Несмотря на прорывы противника к позициям батарей они не отвели в тыл орудия, продолжая вести огонь. Батарея этого полка под командованием старшего лейтенанта Петра Минакова была атакована вражеской пехотой и танками. Противнику удалось окружить батарею. Артиллеристы стояли насмерть и сумели продержаться до подхода частей 345-й стрелковой дивизии. Отличились и артиллеристы зенитных батарей и батарей береговой обороны. Непрерывно отражая атаки противника, 365-я зенитная и 115-я батарея береговой обороны отразили все атаки и авианалеты противника. К 12 часам опять создалось тяжелое положение в районе батареи № 30. Стык позиций остатков 8-й бригады и 90-го полка проходил в 300 м перед КП 30-й батареи через военный городок 30-й. До батальона пехоты противника атаковали стык подразделений, прорвавшись к КП. Бой на рубежах обороны вокруг КП вели две роты старшего лейтенанта В.И. Окунева и бывшего командира 10-й батареи капитана М.В. Матушенко, которые ранее были направлены с 30-й и 10-й батарей на усиление 8-й бригады морской пехоты.
Теперь эти роты были возвращены командиром 8-й бригады для прикрытия 30-й батареи. Понимая, что ситуация крайне сложная, было принято нестандартное решение – штурмовать позиции батареи своей авиацией. Весь личный состав в районе батареи был отведен внутрь массива батареи и КП, на месте были оставлены только пять пулеметчиков в СЖБОТах и укрытиях для сдерживания противника. При решении этой задачи необходимо было соблюдать предельную четкость, так как в случае ошибки могли быть подбиты свои самолеты, а также повреждены стволы орудий. Для вызова самолетов немедленно связались с командующим ВВС генералом Н.А. Остряковым, который сообщил, что он выделит в назначенное время имеющиеся в готовности 10 боевых машин. Со своей стороны начальник артиллерии БО подполковник Файн быстро организовал подготовку огня батарей в поддержку «тридцатки».