Это вызов огня батарей на себя. 31-го декабря в 10 часов 30 минут по казарме и позиции батареи открыли огонь 12 батарей 61-го зенитного полка. Только 85-мм зенитная батарея № 54 израсходовала 854 снаряда. Обратимся вновь к журналу боевых действий 54-го армейского корпуса за 31.12.41 года. «Вскоре после начала наступления стало ясно, что наступление вследствие сильного истощения и соответственно очень низкой боеспособности немецкой стороны больше не обещают успеха. Немецкая движущая сила иссякла в очень жестокой борьбе в многосуточных жестоких зимних боях, и ни у кого нет в распоряжении резервов. В первой половине дня принято решение прекратить наступление и начать осаду». Командир 16-го пехотного полка полковник Холтитц, того самого полка, который успешнее всех подразделений 22-й ПД действовал на острие прорыва, так пишет об этом часе: «Однозначный приказ потребовал от нас оставить завоёванную с такими жертвами и героической смелостью территорию за 60 метров перед самым сильным долговременным укреплением и снова отойти почти в исходный пункт нашего наступления. Наши солдаты восприняли это молча. Они ещё прикрыли отход артиллерии и после этого усталые и опустошённые покинули пространство, за которое они боролись метр за метром…».
«Третья и последняя в этот день атака не принесла немцам никакого успеха. Каков же был итог этого боевого дня. При огромном численном и техническом превосходстве фашисты за три атаки потеряли три танка и около 500 человек только убитыми. Между тем как наши потери составили 8 убитых и 13 раненых. На другой день, на поле боя только у самой батареи были подобраны трофеи, в числе которых оказалось 112 винтовок, 6 пулемётов, 4 миномёта, 10 тыс. патронов и других вооружений» (Н. Воробьёв).
В 11 часов 55 мин генерал Хансен в телефонном разговоре с начальником штаба армии подтвердил получение армейского приказа о прекращении наступления. После этого генерал Хансен отдал приказ: «В связи с тем, что корпус не может оставаться на достигнутых в ходе наступления позициях, необходимо произвести отход за линию Бельбекской долины – Камышловское ущелье – Мекензия. Приём этого положения провести в ночь с 1 по 2 января 1942 года. К этой дате выделить 132-ю пехотную дивизию из состава корпуса».
Немецкое командование было напугано борьбой с советским десантом в Керчи и Феодосии. Нависшая угроза для 11-й немецкой армии диктовала боевые действия на два фронта прекратить, иначе катастрофа неминуема. Штурм Севастополя провалился, а 46-я ПД генерала Шпонека отошла из керченского района за Порпачский перешеек, поэтому дальнейшее связывание войск на рубежах Севастополя теряло всякий здравый смысл. С наступлением темноты атаки противника на позиции 365-й батареи прекратились. 31 декабря войска СОР не только удержали занимаемые рубежи, но и вели активные наступательные действия с целью восстановления ранее утраченных позиций. Немецко-фашистские войска вынуждены были перейти к обороне, чему во многом способствовало то обстоятельство, что в результате успешной высадки десанта 30 декабря советские войска освободили Керчь и Феодосию.
«Это была смертельная опасность для армии, в момент, когда все ее силы, за исключением одной немецкой дивизии и двух румынских бригад, вели бои за Севастополь» – писал Манштейн.
В последний день 1941 г. транспорт «В. Чапаев», встреченный эсминцем «Безупречный» для проводки, в 10 ч 50 мин вошел в Главную базу. Он доставил 772-й стрелковый полк 386-й стрелковой дивизии, 3-й гвардейский дивизион 8-го гвардейского полка Резерва Главного Командования (реактивные установки) и боезапас. Гвардейский дивизион расположился в районе хутора Дергачи. К исходу дня командование СОР получило директиву Военного совета Кавказского фронта за № 01894/04 от этого же числа, в которой сообщалось, что части 386-й стрелковой дивизии 30.12.41 г. находятся на переходе Поти – Севастополь. Для пополнения Приморской армии 31.12.1941 года в Новороссийск прибыли четыре маршевые роты в количестве 1000 человек. Командование фронта требовало ускорить переброску маршевых рот и вооружения в Севастополь, но предупреждало: «Боевые кopaбли и транспортные суда, обеспечивающие операцию 44-й и 51-й армий в Феодосийском и Керченском заливах, ни в коем случае для переброски войск не брать».
Далее директива требовала организовать наступление, сил не распылять, а создать ударные кулаки на важнейших направлениях. Технические средства использовать массированно по укрепленным рубежам и важнейшим объектам. «При наличии средств предусмотреть выброску морских десантов целью охвата флангов на западном и юго-восточном побережье Крыма. Краткий план наступательной операции представить мне к 23.00 31.12.41 г. Получение подтвердить. Козлов, Шаманин».
В ночь с 31декабря на 1 января 1942 года в Севастополь пришли крейсер «Молотов», лидер «Ташкент» и транспорт «Белосток». В новогоднюю ночь принято дарить подарки. Чем можно было порадовать защитников Севастополя, испытывавших острый недостаток в боеприпасах?
«НОВОГОДНИЙ ВКЛАД» ГЕНЕРАЛОВ ХРЕНОВА И ГАЛИЦКОГО
В СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ИНЖЕНЕРНОГО ОБОРУДОВАНИЯ РУБЕЖЕЙ СЕВАСТОПОЛЯ
С началом контрнаступления под Москвой оперативная группа главного инженерного управления под руководством генерал-майора Галицкого И.П. была направлена в Севастополь. В эшелон было погружено 20 тысяч противотанковых и 25 тысяч противопехотных мин, 200 тонн взрывчатки. Груз спецэшелона был в Новороссийске перегружен на крейсер «Молотов» и транспорт «Белосток» и ночью 1 января 1942 года они прибыли в Севастополь.
В составе группы было 50 курсантов выпускного курса Московского военно-инженерного училища и 10 слушателей курсов усовершенствования командного состава инженерных войск, большинство из которых участвовало в битве под Москвой. Штаб группы возглавил начальник кафедры военно-инженерного дела Военной академии им. М.В. Фрунзе полковник Е.В. Леошеня. В состав группы входили майор Л.А. Давид, воентехник 2 ранга И.К. Калабин, лейтенант В.И. Кириллов и воентехник П.С. Деминов. Как уже говорилось, в Севастополь было доставлено: 20 тыс. противотанковых и 25 тыс. противопехотных мин, 200 т взрывчатого вещества, 500 пакетов малозаметных препятствий (МЗП) и почти два вагона топоров, саперных лопат, ломов, кирко-мотыг, кувалд, необходимых для выполнения работ в скальных грунтах.
В большинстве исследований, посвященных этому периоду обороны Севастополя, мы прочтем: «…специалисты группы оказали консультационную помощь при строительстве обороны…». О том, какую «консультационную» помощь на позициях осажденного врагом города могли оказать курсанты выпускного курса военно-инженерного училища, мы себе хорошо представляем, если до мая 1942 года находившиеся в резерве СОР дипломированные военные инженеры оставались без должностей, не находя себе достойного применения. Информация о 200 тоннах взрывчатого вещества тоже вызывает вопросы, – в Севастополе и без того взвывчатки было столько, что можно было при желании весь Крымский полуостров поднять на воздух. Только при оставлении штольни минно-торпедного арсенала в Троицкой балке было уничтожено более 6 тонн взвывчатки, а сколько ее было брошего и уничтожено при оставлении Севастополя в Сухарной и Темной балках? Радует уже то, что наши теоретики военно-инженерного искусства прихватили с собой два вагона топоров, ломов, кирко-лопат и кувалд столь необходимых при вгрызании в скальный грунт на позициях при оборудовании элиментарных траншей и ходов сообщения. Что же касается пятисот пакетов «малозаметных препятствий», то в этом количестве эти средства годились разве только в качестве мин-ловушек для немцев, приученных пользоваться утепленными сартирами, и тупо их посещавшими, проходя по одной и той же пропинке… Упоминание о «малозаметных морских противодесантных средствах» более ущутимо, так как, купаясь на диком пляже в районе Херсонесского маяка, вы будите приятно удивлены, наступив на ржавый металлический «еж», – остаток противодесантной спирали, терпеливо поджидавшей вас все 70 предшествующих лет, так как другого применения она так и не дождалась…