Можно корить ленинградское партийное руководство за разные огрехи. Но всё же оно не потеряло управление городом и главное — уже ранней осенью догадалось, какое значение может иметь Ладога для выживания Ленинграда. Впрочем, ледовая дорога поначалу использовалась не для спасения людей, а для вывоза оборудования ленинградских заводов и оружия. Если бы массовая эвакуация жителей началась в декабре, а не в феврале, можно было бы спасти жизни ещё порядка 300 тыс. ленинградцев»{164}. Вот такая «позиция» у этих журналистов: и нашим, и вашим…
Однажды в самолёте «Аэрофлота» мне попал в руки глянцевый журнал с забавным названием «Дилетант». Весь он посвящен Отечественной войне 1812 г. с Наполеоном. Думал, обычное чтиво для находящихся в отпуске людей. Дошёл до статейки когда-то узнаваемой на телеэкранах (ныне упокоившейся) мадам Новодворской. Боже, ну как же и в самом деле всё так «дилетантно» в этом журнальчике!
Вот некоторые пассажи из опуса Новодворской, как раз на тему «что есть война». Цитирую: «В России всегда есть место подвигам. Как правило, бессмысленным и беспощадным. Весь кровавый ужас, безумие и бессмыслица второй, прозванной «Великой», Отечественной войны имели свою предысторию в первой Отечественной войне — 1812 года.
Александр I нарушил все европейские законы ведения войны. Двести лет назад воевали весело, без особого остервенения и по определённым светским правилам. Когда вражеская армия брала столицу государства, было принято сдаваться, подписывать мир и идти танцевать менуэт в ближайший дворец…
У Наполеона не было ни малейшего стремления завоёвывать всю Россию. Он достаточно много общался с Александром и рассчитывал, что имеет дело с европейским государем. И что этот европейский государь после ряда поражений, которые нанесёт ему блестящая французская армия, просто-напросто подпишет мир, и дальше они что-нибудь станцуют…
Но Наполеон абсолютно не готовился к тому, что его ожидало в России. А ждало его мрачное скифское безумие. Это ведь чисто скифская история — поджигать собственные жилища…».
И далее: «И в чём в результате заключалась победа над Наполеоном? В том, что крестьяне остались в рабстве, не были освобождены. Поэтому война 1812 г., именно выигранная война, имела самые страшные и фатальные для России последствия.
И здесь мы начинаем задавать себе страшные вопросы. А нужна ли кому-то была победа такой ценой'? И нужно ли было умирать более чем миллиону ленинградцев для того, чтобы Сталин мог козырять, что он не сдал город Ленина? А может быть, город Ленина надо было сдать, и тогда эти люди остались бы живы? Париж ведь сдали. И ничего, Париж уцелел. Европейские столицы не превращали себя в развалины, но Сталин вспомнил уроки 1812 года. И Москва не пошла, и Ленинград не пошёл, и Советский Союз не пошёл туда, куда все ходили… Дорога побед для России всегда была фатальной и пагубной. России шли на пользу только поражения. И только поражение и освобождение руками европейских союзников могли бы нас спасти во время Второй мировой войны от ужасов сталинизма.
И мы не появились бы на свет рабами»{165}.
А правда-то совсем в другом: если бы Москва и Ленинград, если бы Советский Союз «пошли туда, куда все ходили», т. е. сдались фашистам, госпожа Новодворская вообще на свет не появилась бы — все евреи были бы уничтожены, и некому было бы ни зачать её, ни родить.
Таких нелепых, но крайне амбициозных рассуждений на тему блокады Ленинграда я мог бы привести немало, не хочется засорять головы читателей информацией, где на одну долю правды приходится ворох домысла и лжи.
Повторюсь, я — «дитя блокады». Наша семья (мать, отец, младшая сестра, старший брат и я) пережили 323 дня самого страшного, самого голодного и холодного периода блокады с 8 сентября 1941 г. по 23 июля 1942 г., когда нормы хлеба для иждивенцев снижались до 125 граммов «хлеба» в сутки, а мороз в зимнюю пору достигал отметки от минус 20 до минус 30 и более градусов. Даже мне, тогда ещё шести с небольшим лет отроду, есть что вспомнить, и от проблесков детской памяти мне становится жутко даже сегодня, человеку уже старому… Я прочитал много книг о блокаде и Ленинградской битве, но в данном случае строю своё повествование на абсолютно достоверных сведениях отечественных публикаций и свидетельствах высших немецких военачальников. Думаю, моя работа в этом случае может вызвать доверие у здравомыслящих людей, хотя некоторые сюжеты и факты не враз уложатся в их сознании: простые истины труднее всего даются нашему пониманию. Итак…