- Это он. Вон, Западная гряда.
- Пошли! - главарь и остальные джигиты полезли из машины наружу...
"- Это мы на перекрёстке! - понял Агей. - А значит, именно здесь поворот к Ковчегу! А там - безопасность и спасение!"
От этого факта он просто замер и не сразу заметил, что, девушка привлекает его внимание, тронув за руку.
- Чего? - очнулся парень.
- Мне надо... Наружу...
Голова была всецело занята Ковчегом, и парню показалось, что девушка хочет выйти из машины, чтобы бежать в Ковчег.
- Куда??? - удивлённо, и даже испуганно, выдохнул он.
- Надо... В туалет...
- А... - понял Агей. - Тебе как? "По-большому" или "по-маленькому"?
После секундной паузы девушка сказала:
- "По-маленькому".
- Пошли.
Они начали выбираться из машины к приоткрытым задним дверцам, через которые вылез Ганкиз. Рядом стояла вторая машина и возле неё толпились джигиты. Не успели парень с девушкой вылезти, как рядом возникла фигура Ганкиза:
- Вы куда это?
Агей только рот раскрыл, чтобы ответить, как рядом, словно из-под земли, вырос Седат:
- Что такое?
- Ей надо, - сказал Агей. - В туалет. Поссать...
- Ладно. Идите, вон, за машину.
- Так это... - сказал парень. - Ты открой наручники.
- Где я тебе буду ключ искать, в темноте-то? Идите так.
Агей понял, что старик специально не хочет их размыкать и поэтому просто кивнул:
- Ладно...
Они отошли за машину. Рядом никого.
- Оцепи мне руку, - сказала Альна.
- Да как, я тебе отцеплю? - зашептал ей парень. - Они же убьют нас! Делай прямо так...
Девушка завозилась, спуская свои бесформенные штаны.
- Помочь тебе? - предложил Агей.
- Я сама...
После этой реплики, парень потерял к девушке интерес, устремив все мысли к спасению. Он быстро огляделся. По другую сторону машины стоят и тихо переговариваются джигиты. Говорят они неразборчиво, но часто звучит слово - Нефтенол.
Глаза парня уже привыкли к темноте, и он хорошо оглядывается, благо небо усыпано яркими звёздами...
Девушка присела на корточки. Парень присел вместе с ней, напряжённо оглядываясь.
"- Бежать! - думал он. - Сейчас Альна сделает свои дела, и я быстро объясню ей, что надо бежать. Мы побежим быстро, как даже кони не скачут..."
"- Главное - рвануть так, чтобы ветер в ушах свистел! - решительно думал парень. - Если они нас хватятся, когда мы отбежим, хотя бы, на полусотню метров, то фиг они нас догонят! Да и не будут они за нами бегать, когда у них времени совсем нет. Ведь с каждой секундой их сокровище уезжает всё дальше. Теоретически, Седат может оставить здесь нескольких джигитов, для нашей поимки, чтобы потом подобрать их, на обратном пути. Но, ведь, они обратно по этой дороге не собираются ехать! Они хотят ехать в Нефтенол. Вряд ли они будут всем скопом, в темноте за нами гоняться, когда здесь, уже утром могут появиться патрули Сегрегора".
От этих мыслей сильно билось сердце в груди.
"- Если даже потеряю ориентацию, - размышлял парень, - то до утра не так далеко уже. Часа три и начнёт светлеть. Увижу, в какой стороне небо светлеет, и пойму, где восток. А мне - на запад. От шоссе, до этих тоннелей в Ковчег, наверное, столько же, сколько от дороги до обрыва Каньона. А это разве расстояние? Ещё солнце не взойдёт, как мы будем там, в безопасности".
От этой мысли на душе прямо-таки потеплело, но тут же он вспомнил про товарищей, которые сейчас лежат на полу грузовика, несущегося прямиком в Нефтенол.
"- Я буду в безопасности, строить новую жизнь с прекрасной девушкой, а они попадут в руки к Нефтяникам. Через пару дней, Седат, в караване нефтяников, спокойно и безопасно, покинет Пустошь, увозя награбленные сокровища. И в этом же караване поедут к капитану Рамосу трое парней. Без сокровищ, но с отрезанными языками и отрубленными пальцами..."
От этих мыслей парень содрогнулся. Агей понял, что не сможет жить, зная, что он бросил друзей...
"- Но, как я им помогу?! - пришла досадливая мысль. - Да, никак! От меня ничего не зависит уже!"
Однако и бежать он не мог, прекрасно понимая, что если сделает это, то отныне не сможет спокойно жить, зная, что он вот так, как крыса, сбежал в безопасное место, бросив товарищей...
Уже сейчас, на душе стало на редкость погано, а что будет дальше, и думать не хотелось. Лучше уж удавиться, чем жить таким моральным уродом...