- Если интересно – посмотри, оно в этом шатре, - Фрисс откинул полог и позвал Гедимина внутрь. Шатёр был достаточно высоким, чтобы Древний Сармат не повалил жерди, а поместился внутри, не сгибаясь…
Ожерелье и защитный круг по-прежнему загадочно мерцали, освещая шатёр изнутри. Сармат остановился поодаль, разглядывая самоцветы. Его глаза на мгновение расширились, а потом он открыл экраны приборов, встроенных в броню, и сомкнул две пары «усов» на одном из камней. Это был крупный кристалл аквамарина, почти не обработанный. Таких больших камней в Ожерелье было два, все остальные – кроме малахитового полумесяца – гораздо меньше.
- Можешь рассказать, как работала эта вещь? – спросил сармат. Речник смотрел на него и его манипуляции с большим удивлением.
- Это магия камней, Гедимин, - сказал он, и был готов очень резко ответить, если Гедимин хотя бы ухмыльнётся. – Здесь малахит, аквамарин и горный хрусталь. Это камни разумной силы, жизни, установления порядка и сохранения мира. Река-Праматерь дала им силу… силу противостоять злобе, коварству, гневу и алчности. Мы, защитники и хранители, получаем от них помощь и вдохновение. Инальтеки, грабители и убийцы, - страх, отчаяние и бессилие. Свет Реки-Праматери тысячу раз изгонял их прочь – и вот он погас…
Сармат посмотрел на него без усмешки, грустно и задумчиво.
- А на безоболочник подействовало… - пробормотал он еле слышно. – Но тут разрядка в ноль и ни атома ирренция. Ладно, моё дело – предложить…
- Гедимин! О чём ты? – Речник подошёл ближе, но приборы как были непонятны ему, так понятнее и не стали. – Что ты увидел тут?
- Очень знакомое вещество, Фриссгейн. Не знаю, чья идея была сделать накопитель в цвет природного аквамарина. Но получилось похоже – только ёмкость выдаёт, - Гедимин кивнул на приборы. – Обрати внимание на блеск…
Речник впился взглядом в камни – и правда, блестели они очень знакомо… ну да, вот обычный аквамарин, а вот это накопитель… откуда сарматская штуковина в речном артефакте?!
- Вам, зноркам, виднее, что у вас за артефакты, - пожал плечами сармат. – Могу предположить… из твоего рассказа о минералах следует, что эти камешки преобразуют энергию… как мы отделяем виды излучений друг от друга, так и вы, но своими путями. А вот давал им энергию этот накопитель… хороший, кстати, накопитель, с разводящей сборки – такой применяют на подстанциях. Вот только не могу сказать, сколько веков вы его использовали и не заряжали. Ноль энергии, Фриссгейн. Ни кьюгеном больше.
- И поэтому оно не имеет силы, - тихо сказал Речник, наблюдая за пляской огней. – Его пытались зарядить – и двое магов погибли. Чья-то магия на нём.
- Не знаю… Излучения странноватые, не встречал таких раньше, - Гедимин продолжал ощупывать кристаллы металлическими «усами». – То, что я предложу, не оскорбит тебя, твоих предков и ваших богов? Знание обычаев – не моя сильная сторона… но у меня есть реактор и есть кеззиевые фильтры. Эту штуку, если я правильно понял её устройство, надо заряжать ЭСТ-излучением. Мощности сфалта ей хватит с избытком. Проведём эксперимент?
Жёлтые глаза светились азартом. Фрисс растерянно улыбнулся, ещё не веря в спасение.
- Если получится, Гедимин, ты спасёшь всю Реку, - еле слышно сказал он. – А реактор не пострадает?
- Да не с чего, - сармат деловито достал из-под брони светло-серебряные трубки, закупоренные с двух сторон, потом – плоский маленький контейнер и раскладную коробку. По его просьбе Фрисс наколдовал ведро воды в эту коробку, туда же был насыпан непонятный порошок, и после недолгого шипения и пузырения в шатре распространился знакомый запах – так пахло в комнате для дезактивации.
Речник не успел и рта раскрыть, как Гедимин просунул руку сквозь защитное кольцо. Заклятие полыхнуло, оставляя на столе выжженный след, скафандр стал блестеть немного ярче, сармат даже не шелохнулся, только скосил глаза на дозиметр.
- Силитнэн поставил барьер от существ, видел пламя? – смущённо сказал Речник. – Не обжёгся? Я и не думал, что ты руку туда сунешь… Это же магия!
- Да ну, в таком огне даже медь не плавится, - рассеянно ответил Гедимин, ловко отделяя накопители от Ожерелья. Они и были рассчитаны на это – в отличие от обычных камней, скованных оправой, они легко отсоединялись и вдевались обратно. Сармат положил их в серебристые трубки, а трубки – ещё в пару трубок, и пристроил на столе сфалт. Теперь, когда все огни погасли, светился только экран дозиметра, и стало очень темно и холодно. А Гедимин ещё и опустил тёмный щиток на шлеме.
- Фриссгейн, не смотри – глаза выжжет, - предупредил он, отжимая пластины на прикладе сфалта. Ярчайший свет из открытого реактора Фрисс увидел даже сквозь закрытые веки и ладонь, прижатую к глазам. Что-то хрустнуло, звякнуло, свет погас, как прихлопнутый крышкой, Речник осторожно убрал ладонь. Сфалт лежал рядом с полуразобранным Ожерельем, Гедимин, откинув одну из пластин на прикладе, сосредоточенно нажимал еле заметные кнопки. Что-то сдавило грудь Речника, он судорожно хватал ртом воздух, пока чувство удушья не сменилось сильнейшим страхом и тоской. Снаружи взревели рога, и зазвенели гонги – часовые оповещали лагерь о нападении. Топот, лязг и звон, шипение и треск, тихий свист стрел и грохот взрывов сменили тишину. Мимо шатра быстро пробегали отряды и одиночки, а издали уже неслись боевые кличи кланов – Идэвага, Ашшарвег, Кэйронейю и Хеккула подступили к Клыкам…