Фрисс схватил оружие и бросился к выходу из шатра, но остановился, не успев откинуть полог. Невидимая холодная паутина опустилась на лицо, ледяная игла вонзилась в сердце.
- Ничего… только смерть, - прошептал он, медленно оседая на пол. – Последняя ночь…
Он слышал, как сквозь туман, что Речники отходят от скал, а Инальтеки с торжествующими воплями поднимаются по туннелю. Где-то ревел от страха дракон, с треском разлетались магические щиты, и ломались опоры шатров. Фрисс поднялся с пола, опираясь на клинок. Один из Хеккула откинул полог, замахиваясь палицей – и взвыл от боли, когда меч рассёк его внутренности. Вторым ударом Речник отсёк ему руку и перерубил горло.
- Фриссгейн, у меня оружия нет, - тихо предупредил сармат, держа руку над сфалтом. – Дай нам с реактором немного времени.
- Я здесь, и я не дам вас в обиду, - прошептал Фрисс, глядя на качающийся полог. Снаружи ревело пламя, и шипела вода, топотали Двухвостки и били крыльями драконы. Речник почувствовал, как холод от него отступает – злобное невидимое существо отвлеклось на кого-то другого…
Жгучий зеленоватый свет пучком ударил в потолок пещеры. За спиной Фрисс услышал тихий треск, а за ним – шипение остывающего металла. Запах раствора стал резче и неприятнее.
Айтвег с хриплым воем сунулся в шатёр – и хотел отскочить, но Речник не стал ждать, пока демон позовёт Инальтеков на подмогу. После удара его рука онемела, и он чуть не выронил меч, но Айтвег больше никого не мог позвать. С трудом удерживая клинок, Речник повернулся к Гедимину. Тот, опустившись на пол, вылавливал из раствора трубки с кристаллами. Тугоплавкий металл ещё дымился, вода, капавшая обратно в коробку, тускло мерцала.
- Гедимин, получилось? Ничего не случилось с реактором? – Фрисс хотел подойти ближе, но вспомнил, что Инальтеки могут ворваться в шатёр в любое мгновение.
- Ирренций не так легко переизлучать, - пробормотал сармат. – Всё хорошо, Фриссгейн, сейчас верну накопитель на место, а ты вспоминай, как эта штука включается.
Сине-зеленоватый свет наполнил шатёр и разлился по пещере, заставив всех демонов прижаться к стенам, а Речников – остановиться в изумлении. Волшебные камни горели ярким огнём на ладони Гедимина, Фрисс никогда не видел такого света – даже в те годы, когда сила Ожерелья рассеивала армии Инальтеков в один день! Расправив поблекшее украшение, сармат вернул камни на место – и сильнейший магический поток прокатился по Энергину, вверх – к Реке – и вниз – в тёмные глубины Хесса. Все драгоценности Ожерелья горели так же ярко, как накопители, и Фрисс чувствовал, как чистая и светлая магия течёт над ним, плещется, как воды Реки, и с каждым мгновением набирает силу. По клинкам в руках Речника стекал, каплями падая на пол, малахитовый свет. Снаружи снова донёсся тоскливый вой, топот, звон, воинственные крики. Но теперь бежали прочь Инальтеки, а воины Реки гнали их вниз по туннелю, без криков, но неутомимо и беспощадно. Кричали келнениси, и судя по их голосам, они собирались уничтожить войско Илларгона без остатка. Фрисс чувствовал, что сил у речной армии на это хватит. И никакое превосходство не спасёт Инальтеков…
Он обернулся, еле сдерживая радостный крик. Гедимин стоял у стола и собирал обратно пластины со сфалта, трубки и контейнеры. Зелёные блики от сверкающего Ожерелья дрожали на его броне.
- Надёжная штуковина, в самом деле, - одобрительно кивнул он, указывая на Ожерелье. – Я тут подсчитал по приборам – заряда хватит лет на сто, если включать её каждый год. У неё один режим, как я понимаю… или есть возможность переключения? Чем-то она похожа на безоболочник, такая же неуправляемая…
Краем уха Речник слышал, как все звуки стихают за Клыками и Риетоном – силы Реки наступали, Инальтеки даже не пытались сопротивляться. Божественный свет заполнил все пещеры, затопил их, как Река в дни половодья, и тёмная сила, поддерживающая Илларгона, не выдержала – отступила за пределы Энергина, провалилась обратно во мрак.